Приют для списанных пилотов

Чуть левее, вдоль реки полз с угловатой башней и плоскими боками танк. Приглядевшись, Сергей узнал историческое чудо военной техники — знакомый по военным фильмам Т-34, а чуть впереди вел огонь еще один ветеран — Т-54.

«И там наши. И здесь», — мелькнуло у него в голове.

Он глянул на Милицу. Прислонив голову к валуну, она сидела, обхватив руками колени, спиной к противнику и смотрела куда-то вдаль. В это время Зоран из-за валуна начал стрелять из пистолета в сторону подбитого бэтээра.

— Оставь себе хоть один, — скосив глаза в его сторону, с легкой усмешкой попросила Милица.

— Зачем? — не понял Зоран.

— Да чтоб застрелиться. Оглушил. От твоей пальбы они сейчас все в плен сдаваться начнут.

— Я не могу в себя стрелять, — пожал плечами Зоран. — У меня на этом свете много дел. Я еще поэму не дописал.

— О чем поэма? — поинтересовалась Милица.

— О Стефане Душане, — серьезно ответил Зоран. — Ты-то чего уселась, как на вечеринке, и не стреляешь? Пульнула бы хоть разок, для шухера.

— Сегодня я одета не для войны. А настоящий, как ты говоришь, шухер сейчас начнется.

И действительно, сзади раздался тягучий, достающий до печенки, знакомый Сергею еще по Афгану металлический вой. Раздирая в лохмотья горячий воздух, за речку понеслись хвостатые снаряды. Через пару секунд посреди долины выросла черная роща, и звуковая волна донесла глухой грохот вспоротого железа.

— «Катюши» работают, — деловым голосом сказал Зоран и, осмотрев пистолет, засунул его в кобуру.

Через час бой закончился. К ним подъехал офицер и попросил предъявить документы. Милица протянула свое удостоверение. Офицер мельком посмотрел и, отдав честь, сказал, что хорваты отступили. Есть пленные.

— Можно посмотреть на них? — спросил Сергей у Милицы.

— Можно, можно, — ответил по-русски офицер. — Я понимаю по-вашему. Учился в вашей военной академии. Давайте мы вам поможем вытолкнуть машину из кювета. Как вы умудрились не опрокинуться — удивляюсь! Скажите спасибо водителю.

— Мы на него и так молимся, — заметила Милица. — Шофер каких еще поискать.

Пленные сидели на камнях под скалой. Видимо, еще не до конца понимая, что произошло, они с тревогой смотрели на подъехавшую машину. Но увидев, что вместе с военными приехала девушка, успокоились и, как показалось Сергею, даже распрямили плечи. Офицер начал их о чем-то расспрашивать. Отвечали они вяло и односложно.

— Что с ними сделают? — спросил Сергей у Милицы.

— Обменяют на наших. Они это знают и, как видишь, ведут себя спокойно. Кстати, пленные хорваты не любят сидеть вместе с мусульманами. Просят держать отдельно.

Милица заговорила с бритоголовым пленным, который, судя по нашивкам, был здесь самым старшим по званию. Он охотно отвечал, показывая рукой куда-то за горы. Потом в свою очередь о чем-то спросил Милицу.

— Он спрашивает, много ли у нас воюет русских. Он догадался, что ты из России.

— Скажи, что много, тысячи, — сказал Сергей. — И скоро еще подъедут.

«Если бы это было так, то хорваты не рвались бы к Книну, а, поджав хвост, сидели бы у себя в Загребе», — с горечью подумал он.

Неожиданно из толпы пленных до Сергея долетела даже не просьба, а что-то похожее на сдавленный выдох:

— Закурить не найдется?

Спрашивали по-русски, в этом не было сомнения. Сергей пробежал глазами по лицам и угадал просившего. Тот сидел на земле, облизывая разбитую губу. Был он в такой же, как и все, защитной форме. Приглядевшись, Сергей понял: это не хорват и не мусульманин.

— Ты спроси: можно мне поговорить вон с тем, который с разбитой губой? — попросил Сергей Милицу.

— Можно, можно, — разрешил офицер.

Пленный, словно испугавшись собственной просьбы, молча сплевывал на землю кровавую слюну, и она сворачивалась пыльной коркой. Но постепенно разговорился. Пленного звали Миколой, был он родом из Житомира. Оказалось, что он служил в Афганистане механиком-водителем в танковом полку.

— Где стояли? — на всякий случай решил проверить Сергей.

— В Кандагаре, а в последнее время в Мазари-Шарифе, — с любопытством глянув на Сергея, ответил пленный.

Выяснилось: после развала Союза он больше года перебивался случайными заработками, потом армейский дружок сманил в Хорватию, туда стала подходить советская техника из Германии, — понадобились имеющие военный опыт инструкторы.

— А чего не поехал в Сербию?

— А я шо, дурной, задарма голову под пули подставлять, — простодушно ответил Микола. — Я бы и сюды не попал, так мэнэ обманули, сказали, надо технику к передовой подтянуть. — И, помолчав немного, спросил: — Что со мной будет?

— Этих обменяют на своих, а тебя — не знаю. Ты наемник, и по всем законам — ты вне закона.

— Как это вне закона? — оторопело спросил Микола и, пожевав разбитыми губами, с неожиданной злостью добавил: — Кто же тогда ты? И шо упираетесь? Все равно сомнут. Вся Европа на хорватской стороне. Нимци, бельгийцы, англичане. Е и русские. Гарно готовятся. Это в сорок пятом на «тридцатьчетверках» можно было в Берлин въехать.

— Ну, все же по морде только что вам надавали, — зло сказал Сергей. — Полезут, еще получат.