Приют для списанных пилотов

Ольга Филимоновна подъехала ровно в семь, вышла из машины, свежая, красивая и уверенная в себе. С некоторым удивлением оглядела его наряд, под ноль стрижку.

— Держу пари, с таким сопровождением меня никто не остановит, — пошутила она. — Я как-то делала репортаж из танкового полка. У них похожая форма. Вы, случаем, не танкист? Впрочем, нет. Вы мне сегодня напоминаете знаете кого? Спецназовца. Кстати, где ваш сын?

— Улетел в Анталию. Захотел покупаться в море.

— А вы что, не любите море?

— Меня от него тошнит, — ответил Николай.

Ему не понравилось, что она его сравнила с танкистом, хотя вопрос о сыне был естественным. Он ведь сам просил взять его с собой. Николай увидел, как, нарвавшись на грубоватый ответ, Ольга Филимоновна согнала с лица улыбку, а он, ругнув себя за неловкость, попросил открыть багажник, надо было уложить там мешок с бензопилой и топором. Увидел то, что, собственно, и предполагал увидеть: разбросаны запчасти, инструменты, целлофановые пакеты. Сверху одиноко и заброшенно валялся насос. Николай навел в багажнике порядок, составил в отдельный угол пакеты с продуктами, в другой уложил свой мешок. Ольга Филимоновна начала было оправдываться, сказав, что торопилась, но Николай махнул рукой, что ничего страшного, минута делов и все будет в порядке. Открыв переднюю дверцу, он заметил, что на заднем сиденье, забившись в угол, дремал Антон. На ушах у него висели наушники от плейера.

— Я, гляжу, вы любите порядок? — сломав тишину, сказала она, едва они выехали на трассу.

— А кто его не любит, — задумчиво ответил Порогов. — Порядок в доме, порядок в душе, значит, будет порядок и в государстве.

— Вот как. Так кем вы все-таки работаете?

— Пенсионером, — спокойно ответил Порогов. — А до этого работал в Сибири. — Николай сделал паузу и, вспомнив ее замечание про танкиста, уточнил: — На лесоповале. Видите, и в Москве навыки пригодились.

— Пенсионер? Для пенсионера вы неплохо выглядите, — похвалила она.

— Для кого как, — вспомнив крик Антона, сказал Николай. — Некоторые думают иначе.

— Что они в этом деле понимают, — видимо, поняв, что имеет в виду Николай, улыбнулась Ольга Филимоновна. — А как вы на лесоповал попали?

— Старуху зарезал, — с серьезным видом сказал Порогов. — Бензопилой.

Он скосил на нее взгляд: поверила или нет.

— Вы что, шутите? — неуверенным голосом не сразу отреагировала она. — И что, потом, видимо, раскаялись и решили с ребятами замолить свои грехи?

— Угадали.

В машине вновь наступила тишина. Она, должно быть, решала, как ей поступить дальше, получалось, как в известной детской шутке: чем дальше в лес, тем больше зайцев. Порогов понял, что его шутку Ольга восприняла вполне серьезно, и с запоздалым сожалением подумал, что его принимают за серьезного взрослого человека, а он решил с ней, как с ребенком, шутки шутить. Но давать задний ход не хотелось и тогда он, чтобы при таком течении разговора не заехать куда не следует, прикрыв глаза, стал смотреть, как она ведет машину. Прошлый опыт пилота-инструктора давал ему возможность определить характер человека не по разговорам, а простым наблюдением, как тот садится в кресло, как выруливает, взлетает. После первого полета у него появлялся черновой набросок, в процессе совместной работы он уточнялся, дополнялся, но всю основную информацию о новичке Николай получал в первые минуты совместного пребывания в кабине пилотов. И водителей он привык определять теми же мерками. И, надо сказать, еще ни разу не ошибся.

Ольга Филимоновна вела машину аккуратно, ровно, но только до того момента, когда она нагоняла колонну машин. В ее глазах тут же появлялся охотничий блеск, она прибавляла скорость и начинала щелкать намеченные жертвы, как орешки, потом на некоторое время успокаивалась, но Николай уже знал, что она выискивает очередную жертву. Обычно женщины за рулем да и в жизни разговорчивы, но после первого обмена репликами Ольга Филимоновна будто в рот воды набрала. Скорее всего, он напугал ее своими шуточками. Но вскоре и она изрядно напугала его, подъехав к перекрестку, вопреки всем правилам перед носом у остолбеневших водителей с правого крайнего ряда крутанула левый вираж на сто восемьдесят градусов и поехала в обратную сторону. И лишь после этого, как бы извиняясь, помахала шоферам рукой. У него бы не нашлось слов, чтобы объяснить увиденное, возможно, она искренне считала, что женщине прощается все. Ему захотелось тут же выйти из машины. Будь гаишником, за такие выкрутасы он отобрал бы у нее права. Самоубийца, да и только! Но, поразмыслив, успокоился: на самоубийцу она не походила. Более того, обещала привезти его обратно.