Приют героев

– …Орден Зари – единственный орден, где для рыцарского статуса не требуется дворянства! И я стал рыцарем! Черным Аспидом! Воплощением темной стороны равновесия! Я достиг всего, чего может достичь человек моего происхождения и положения. Дворяне и маги, рыцари Вечерней Зари, служили мне, выполняли мои приказы…

Голос Рене набрал силу, стал глубже, в нем пробились властные нотки. Горбун больше не кричал, он говорил, вещал: уверенно и величественно. Комната наполнялась мрачной силой, как флакон аптекаря – ядом; пламя свечи в испуге съежилось перед Тьмой, вознесшей голову. Казалось, еще немного – и тонкие стены пристанища не выдержат, развалятся карточным домиком под напором изнутри.

– О, это сладкое бремя власти! бремя славы! бремя Темного Владыки!..

Внезапно пульпидор умолк и сник, будто снизошедшая на него Тьма покинула своего избранника. На груди Рене, ясно виден в растегнутом вороте рубахи, шел черно-белыми пятнами медальон. Омфалос напоминал волдырь, налитый изнутри гноем.

– Моим кумиром с детства был Губерт Внезапный, – чуть слышно проговорил горбун. – Я всегда хотел хоть капельку походить на герцога. Красота, сила, титул, слава… Что ж, я приблизился к идеалу настолько, насколько возможно: рыцарь Ордена Зари, победитель Белого Голубя, Черный Аспид… Надо подняться на вершину, чтобы оттуда увидеть: все зря. Муравей перед драконом – вот кто я по сравнению с ним. Горбатый колдунишка-простолюдин, возомнивший о себе невесть что… А она по-прежнему умирает: день за днем, год за годом. Орден, Завет, идеалы… Плевать! Я хочу спасти ее. Это все, чего я хочу.

– Вы хотели передать крепундию в Надзор Семерых. Верно?

Кугут угрюмо кивнул.

– Пожалуй, я в силах вам помочь. Я знаком с Гувальдом Мотлохом, верховным архивариусом Надзора Семерых. По возвращении в столицу я мог бы…

– Вы не шутите?!!

– Нет. Не скажу, что мы с верховным архивариусом – близкие друзья… Но я попытаюсь свести вас. Если, конечно, капитул Надзора не будет против. И не надо меня благодарить! – Конрад жестом остановил Рене, багрового и задыхающегося от возбуждения. – Я еще ничего для вас не сделал. Обождите результатов.

– Возьмите ее.

Рене произнес это так, словно расставался с возлюбленной.

– Хотя бы на ночь. У вас она будет в большей сохранности. И потом… Я не хочу сегодня видеть сны.

– Польщен вашим доверием, молодой человек, – барон не удержался, позволив себе чуть больше язвительности, чем следовало бы. – Но я бы посоветовал вам просто снять медальон и положить рядом, на табурет.

– Возьмите, прошу вас!

«В конце концов, не такой уж кошмар мне снился, – вздохнул фон Шмуц. – Разве что в конце. С определенной точки зрения, это даже интересно…»

Увы, аргументы не отличались убедительностью.

– Хорошо, я возьму. Утром верну.

– Храни вас Ползучая Благодать!

– Вам вредно нервничать, молодой человек. Ложитесь лучше спать. У всех нас выдался тяжелый день. Хвала Вечному Страннику, он закончился, и не так плохо, как мог бы. Доброй ночи.

Забрав свечу, барон оставил Черного Аспида наедине со здоровым сном.

SPATIUM XX ТАЙНА, УПАВШАЯ С БАЛКОНА или ВОСПОМИНАНИЯ ЭФРАИМА КЛОФЕЛИНГА

Когда-то, давным-давно, Эфраиму Клофелингу исполнилось тринадцать лет.

Сейчас в это трудно поверить. Но лопоухий, нескладный, тощий, несмотря на все усилия мамы, бабушки и доброй поварихи Тильды, подросток, любимый сын духовника Бруно, тоже не дал бы веры россказням о дряхлом гроссмейстере-некроманте. Фантазии языкатых врунов-трубадуров: вот как иногда выглядит жизнь человеческая, если смотреть не снаружи, а изнутри, как узник из темницы или птенец из яйца. Между двумя ипостасями – застенчивым юнцом и общительным старцем – раскинулась пропасть; но именно в тринадцатый день рождения возникла первая трещина, первый разлом грядущей бездны.

Впрочем, изредка, глядя из окна на озеро Титикурамба и видя за озером зловещие башни Чуриха, Эфраим мечтал, как однажды, могучий и победоносный, во всеоружии магии, он завоюет гнездо ужасных некротов и превратит его в истинную колыбель Высокой Науки, творящей чудеса во имя жизни на земле.

У судьбы есть чувство юмора.

Сбегая по лестнице Цитадели, прыгая через ступеньку и еле удерживаясь от страстного желания съехать вниз по перилам, – что, конечно, недостойно взрослого человека! – Эфраим размышлял о тайне. О тайне сокровенной, ответственной и, вне сомнений, исключительной. Пожалуй, у каждого в столь важном возрасте есть тайна. Он догадывался об этом, но ни капельки не огорчался. Далеко не каждый владеет секретами сильных мира сего, совсем не каждого приветствует милостивым подзатыльником его высочество, пятый герцог д'Эстремьер, – и уж точно не каждому ласково улыбается Хендрик Високосный, чей взлёт родил сплетен больше, нежели подвиги Нихона Седовласца.

Тайна пряталась за частоколом сплетен, лукаво подмигивая глупцам в щель.