Приют героев

«Старых и любимых»? Интересно, что понятие «старые», или «ранние», применительно к творчеству Г. Л. Олди постоянно претерпевает коррективы. Временные границы то и дело сдвигаются. Если прежде под «ранними» Олди, безусловно, подразумевался период написания цикла «Бездна Голодных глаз», то впоследствии к этим произведениям потихоньку стали перекочевывать то «Путь Меча», то «Герой должен быть один», то «Черный Баламут». Затем «пограничным» произведением был объявлен роман «Рубеж», уже одним своим названием как бы намекавший на некий пройденный этап. Однако вслед за ним последовало еще несколько текстов, по своим художественным особенностям кое в чем совпадающих с теми, которые были созданы в «ранний» период. Так, «Одиссей, сын Лаэрта» явно перекликался с «Героем», а «Богадельня» — с рядом повестей из «Бездны». Да и тот же «Орден Святого Бестселлера», из-за которого столько копий сломано, несомненно, генетически связан с ранними сочинениями соавторов. А вот в плане «привычности» проблемы и впрямь имеются, хотя и здесь не без оговорок.

Еще в «Бездне Голодных глаз» Олди много внимания уделяли изысканиям в области стилистики, пытались выработать свою индивидуальную манеру повествования. Отсюда и смелые постмодернистские эксперименты с языком, интертекстуальные игры. Впоследствии их стиль стал более, если так можно выразиться, спокойным, ровным. (Кстати, уже тогда стали раздаваться первые упреки в том, что соавторы утратили оригинальность и самобытность!) Конечно, стилистические поиски продолжились, но уже в более-менее привычном, традиционном русле. При этом фантастам всегда удавалось поразить читателя какой-нибудь забавной, удивительной находкой. Особенно это справедливо в отношении историко-мифологических романов Олди. «Черный Баламут», «Мессия очищает диск», «Нопэрапон», книги «ахейского» и «кабирского» циклов — это настоящий подвиг во славу сравнительного языкознания. Авторский дуэт выдал на-гора массу малоизвестной или полузабытой информации, значительно обогатив лексикон читающей публики.

И все же на определенном этапе что-то «забуксовало». Кризис ли среднего возраста сказался, авторское ли нежелание двигаться накатанной и популярной колеей, или еще что, но Олди сделали очередной резкий зигзаг, решительно изменив творческую манеру. По сути, это был возврат к поре проб и опытов эпохи «Бездны», но на совершенно новом стилистическом и композиционном уровне. Начав с парадоксального «Ордена Святого Бестселлера», фантасты вдогонку сотворили «Шутиху». «Шутиха» поразила читательскую аудиторию непривычностью, «неудобностью» языка. Намеренно усложненный, излишне метафоричный стиль раздражал тех, кто, взращенный и взлелеянный массовой литературой, не привык подолгу задумываться над текстом. Нужно было определенным образом настроиться на волну романа, чтобы, войдя с ним в созвучие, разгадать код, заложенный в текст Г. Л. Олди. Многим это оказалось не по зубам. И тогда они поступили, как та лисица из басни Эзопа, которая решила полакомиться виноградом. Конечно, ведь намного легче объявить виноград незрелым, чем признаться в собственной несостоятельности.

Тут Олди бы и задуматься, ибо не секрет, что нынче, в эпоху рынка, заказывает музыку тот, кто платит. То есть читатель, голосующий своим кошельком за право писателя издаваться и переиздаваться. В сугубом противостоянии автора и публики кроется немалая опасность для первого. Так можно и куска хлеба с маслом лишиться. Издатель и книготорговец попросту могут вычеркнуть смутьяна из своих святцев. Даже если он весьма и весьма авторитетная фигура. Подобные казусы, к счастью, пока не часты, но, увы, случаются.

Олди же не унялись, выпустив в свет «Шмагию», открывшую цикл произведений, написанных в ключе псевдофэнтези. Тот же метафоричный стиль, снова филологические игры и изыски.

Вызов читателю, призыв к разгадке кода.

А код, несомненно, заложен. «Шмагия» — роман-загадка, книга-головоломка. И не только потому, что это детектив, где герою-инвестигатору предстоит расплести хитроумный клубок преступлений. Но еще и оттого, что читатель то и дело натыкается на хорошо замаскированные автором капканы и ловушки. Ну, хотя бы уже само название — оно настраивает на нечто легкое, несерьезное, популярную и любимую нынче юмористическую фантастику. Однако уже со второй страницы (не с первой, нет) становится понятным, что легкомысленно смеяться здесь вряд ли удастся. Жуткий колдовской обряд, леденящее кровь преступление, густо замешанное на черной магии. Затем, перевернув еще страницу-другую, мы оказываемся втянутыми в душевные страдания главного героя, Андреа Мускулюса, по поводу того, удастся ли ему до срока уберечь от порчи троицу лилльских девственниц. Девственницы? Читатель в предвкушении клубнички начинает пошленько похихикивать и глотать слюну… Но тут на него выливается ушат ледяной воды в виде пространных и малопонятных формул и заклинаний. Понятное дело, все-таки фэнтези. Как тут без чародейства да волшебства?