Приют изгоев

Он еще раз обвел взглядом несметные богатства и пошел к выходу, чуть не ударившись грудью о висящего без опоры сокола. Светильники в сокровищнице сразу начали меркнуть. Абраксас повернул в замке ключ и, не дожидаясь, пока створки решетки сомкнутся, стал подниматься по лестнице.

…Аху он не видел полчаса, вряд ли много больше, но старик за это время изменился почти неузнаваемо – сейчас он больше напоминал ожившую мумию: на побледневшем, даже позеленевшем лице выделялись совершенно птичьи черные глаза.

– Быстро же ты вернулся, – просипел старик.

Юная прелестная прислужница поднесла к его губам питье; контраст был ужасающий – цветущий лик жизни и пергамент смерти; Абраксас отвел глаза.

– Неужели не понравилось? – продолжал Аха.

– Я не девица, чтобы ахать при виде нитки бус, – неохотно ответил Абраксас.

– Трудный у тебя характер, – пожаловался старик. – Когда я тянул тебя сюда – ты сопротивлялся, сейчас опять недоволен… Лед в твоей крови, что ли?

Абраксас пожал плечами.

Он протянул старику ключ, но тот отказался его взять:

– Нет, сынок, это все твое. И еще Книга… Она тоже твоя.

– Книга? – бесстрастно переспросил Абраксас.

– Посмотри вправо.

Справа открылась дверь в соседнюю комнату. Это был кабинет, если судить по книжным шкафам, большому глобусу, стоящему в углу комнаты; у окна стоял резной аналой, на котором лежала огромная книга, закрытая сейчас на три небольших замка.

– Бери ее, – сказал старик. – И возьми ключи. Никому не давай их в руки. Читай сам, в одиночестве. Там – все. – Голос его при этом торжественно задрожал.

Абраксас безразлично пожал плечами. Он поднял увесистый том, сдвинул его, чтобы было удобнее нести, взял под мышку; ключи он положил в кармашек.

– Иди, – произнес старик совсем уже тающим голосом. – А мне надо отдохнуть… И Абраксас ушел.

Он вернулся в отведенное ему крыло и обнаружил, что Аойда не одна.

Пройт сидел вместе с ней на веранде, и они играли в шашки, словно где-нибудь на загородной вилле.

– Что он здесь делает? – спросил Абраксас недовольно, давая наконец волю накопившемуся раздражению.

– У меня нет слуг, которые могли бы выставить из моих комнат нежелательных гостей, – с раздражением ответила Аойда. – Должна же я проводить как-то время с гостем… Пройт нагло ухмыльнулся.

Абраксас бросил книгу на стол в комнате, потряс, как колокольчиком, связкой из трех ключиков от ее замков. Мигом к нему подпорхнула перепуганная служанка.

– Я желаю, – сказал Абраксас, – чтобы этот господин не приближался к моей жене ближе чем на сто ярдов.

Девушка низко склонилась перед Абраксасом. Пройт по-прежнему ухмылялся, а когда служанка подошла к нему и с поклоном жестами пригласила его выйти, он только покачал головой и ответил:

– Нет, дорогая.

Абраксас мрачно наблюдал.

Девушка не задумалась ни на секунду. Она свистнула в какой-то еле слышный свисток, который достала из складок полупрозрачных одежд, и в комнате неведомо откуда появилось еще с полдюжины девиц. Они мгновенно облепили Пройта и повлекли его к выходу. Разъяренный Пройт попробовал отбиваться, но это оказалось невозможно. Посмеивающиеся и в то же время вполне серьезные хрупкие девушки, в своих одеяниях больше напоминающие нимф, с настойчивостью мегер волокли его к лестнице буквально на своих плечах.

Первая прислужница вернулась и склонилась перед Абраксасом в почтительном поклоне.

– Чудесно, – по-прежнему мрачно сказал Абраксас. – А теперь, милочка, я хочу, чтобы вы усвоили: я не желаю, чтобы в мои покои кто-то входил без моего зова и ведома. Это касается и служанок…

Девушка низко склонилась и поспешно покинула комнату.

Аойда смотрела на него тревожно.

– Ты сердишься, потому что я разговаривала с Пройтом? – спросила она на всякий случай.

– Он тебя развлекает?

– Нет.

– Значит, и нечего о нем говорить, – сказал Абраксас, почти падая в кресло.

Аойда присела на скамеечку у его ног.

– Тебе нравится этот замок? – спросил Абраксас, с раздражением поглядывая на сад и струящиеся в нем фонтаны.

– Здесь очень красиво, – осторожно сказала Аойда.

– Это все наше, – сообщил Абраксас. Аойда вопросительно посмотрела на него.

– Я только что разговаривал со своим пращуром, колдуном Ахой, – объяснил Абраксас. – И он объявил меня наследником. Я только что был в сокровищнице. Хочешь там побывать?

– Аха? – переспросила Аойда. – Аха-колдун?

– Он самый.

– Я не знала, что ты его родич, – сказала Аойда.

– Как же! Разве ты забыла, что я из рода Ахеа?

– Сколько же ему должно быть лет?

– Не знаю точно, но выглядит он так… Так, как будто он прожил сто лет, столько же пролежал в могиле, а потом вылез обратно.

Аойда попробовала представить Аху, но ее передернуло: слишком тошнотворное зрелище ей представлялось.