Приют изгоев

Капитан, приняв командование на себя, начал его с того, что отдал несколько весьма энергичных команд в адрес толпящихся у баллисты матросов. Зевакам, которых и без того уже оттеснили от баллисты, пришлось отодвинуться еще дальше; часть команды, незанятая в испытаниях, полезла в поисках лучшего обзора на мачты.

Батен вместе с Сигни, как приглашенный Гильдией гость, находился на мостике, откуда все и так хорошо было видно, и наблюдал. Снаряд-ракету положили в лоток баллисты, натянули и закрепили толстую тетиву, и лоток начал подниматься. Бомбардир отмерил по рискам на лотке и отрезал часть запального шнура, поднес к шнуру зажженный фитиль и, когда тот зашипел, тлея, взмахом дал команду запускать.

Толстая тетива басовито тенькнула, и ракета смазанной темной стрелкой выстрелила в самые небеса. Через миг ее уже почти не было видно, но вдруг высоко в голубизне вспыхнуло небольшое маленькое солнце или, скорее, комета, оставляя за собой ощутимо густой белый дымный след, пошло еще выше и еще, и еще. Вся команда встретила вспышку громовым восторженным ревом. Зрелище действительно было великолепное. А со стороны, вероятно, оно выглядело еще более впечатляюще.

Неизвестно чего ждали остальные, но когда Батен увидел, как ракета вместо того, чтобы падать обратно на палубу или исчезнуть в небе, вдруг стала заваливаться набок и, не достигнув поверхности моря, погасила след, подумал было, что испытание не удалось. Но, судя по реакции окружающих – сдержанно деловой у офицеров и восторженной у матросов, – все было в порядке.

С кормы прислали матроса, и один из офицеров обратился к Батену: пора было поднимать воздушный шар и ему предлагали подняться наблюдателем вместе с корректировщиком.

Подумав, Батен согласился и в сопровождении того самого матроса пошел на палубу.

Офицер-корректировщик был уже в корзине, проверял свое хозяйство перед вылетом. Он приветливо, но вместе с тем деловито кивнул Батену и попросил серьезно:

– Постарайтесь только не мешать, ладно?

– Постараюсь, – обещал Батен, переползя в хлипкое сооружение под шаром. На его взгляд, оно было слишком… э-э.., воздушным, что ли, чтобы казаться надежным.

– Привяжитесь, – доброжелательно сказал корректировщик. Собственно, офицером Батен называл его по инерции, только потому, что тот был, видимо, благородного сословия или по крайней мере – человеком образованным и хорошо воспитанным, что ставило его выше простого матроса. Естественно, Батен знал, что ничего подобного имперской армии или флота в Таласе не было – не полагалось по договору с Империей.

Он тщательно привязался шелковыми ремнями.

– Будете присматривать за горелкой, с вашей стороны удобнее, – сказал корректировщик. – Умеете?

Батен кивнул. Он уже немного освоил полет на воздушном шаре в рамках подготовки к экспедиции и почти привычно протянул руку к горелке, взялся за регулирующий силу пламени вентиль, чуть сдвинул туда-сюда, проверяя плавность хода, точно так, как учили.

– Ладно, – проговорил корректировщик, глядя вниз, на приставленных к шару матросов. – Давайте отчаливать.

Освобожденный от балласта шар медленно пошел вверх, удерживаемый только тонким тросом, намотанным на большой катушке.

Батен глянул под ноги. Катамаран, который раньше казался ему весьма внушительным, быстро превратился в скорлупку, брошенную в море. Он огляделся. Крошечные водометные катера едва виднелись где-то у горизонта. Впереди по ходу тримарана далеко, на пределе видимости, плавали в море большие цветные пузыри.

– Тоже воздушные шары? – неуверенно спросил он, глядя на них. С его места казалось, что пузыри просто плавают в воде. Корректировщик оглянулся.

– Вы об этом? – указал он. – Это цели.

Батен с сомнением посмотрел вниз, на катамаран.

– Мне кажется, с корабля их и не видно, – заметил он. – Разве что самая близкая.

– Разумеется, не видно, – отозвался корректировщик. – А мы, по-вашему, зачем здесь?

Он смотрел на цели в сдвоенную подзорную трубу, бинокль, что-то про себя соображая.

С катамарана запустили малую сигнальную ракету.

Корректировщик взял два флажка и начал быстро махать ими. Потом сложил их вместе и посмотрел вниз.

Батен тоже глядел на катамаран. Около аркбаллисты произошло какое-то движение, и спустя несколько секунд беззвучно – звук долетел до шара через ощутимую долю секунды – она выплюнула вперед и вверх второй летательный снаряд, и Батен получил возможность увидеть старт со стороны. Ракета пролетела по инерции ярдов сто до того момента, пока от запального шнура вспыхнул ее собственный двигатель, и снаряд, начавший было заваливаться, выровнялся, рванулся вверх и превратился в собственно ракету. Шлейф пламени и дыма, отметивший траекторию полета, прочертил широкую, напоминающую радугу, дугу по небу и уперся в море в гуще шаров.

Наблюдатель что-то записал на грифельной доске, целенаправленно помахал своими флажками вниз, и через несколько недолгих минут с катамарана взлетела следующая ракета…