Приют контрабандиста

Я мысленно отругала себя за чрезмерную болтливость, хотя идти в связке не считала чем-то ужасным. Настя явно считала иначе. Она зажмурилась и сжала кулаки. Проглотила собственное недовольство, чтобы ненароком не излить его на меня. И Гаммер разочарованно вздохнул. Я понадеялась, что Вихра где-нибудь бросила верёвку, но Вихра и не подумала разбрасываться снаряжением. Минутой позже мы встегнулись в человеческую многоножку. Гаммер порывался, как и прежде, замкнуть цепочку и прикрыть меня от Глеба с его вооружённой мамой, однако я вытолкала его вперёд. Шепнула, что хочу разговорить Татьяну Николаевну. Ну или Глеба. Тут уж как получится.

– Уже разговорила, – отозвалась Настя.

– Осторожнее с ними, – промолвил Гаммер.

Вид у них – особенно у Насти! – был не самый дружелюбный, и Татьяна Николаевна наконец соизволила сказать:

– Если всё пройдёт спокойно, мы вас выведем. И никто не пострадает.

– И никто не пострадает, – украдкой покривилась Настя.

– Что она говорит? – спросила Вихра. Наверное, впервые пожалела, что не знает русского.

– Говорит не дёргаться, иначе пристрелит.

– Настя!

– А что?

Вот теперь мы действительно шли как рабы, отправленные на галеру. Точнее, на озеро Харона, где галера очень бы даже не помешала.

Сбавив шаг, я отпустила Гаммера на всё отмеренное верёвкой расстояние и обратилась к Глебу:

– А мы хотели вызвать полицию. Думали, тебя цыгане похитили.

Глеб не ответил.

– Я рада, что ты в порядке.

Прозвучало фальшиво. Нет, я порадовалась, что Глеба никто не похищал, не пытал и не допрашивал, но было очевидно, что сейчас меня больше интересует участь друзей, попавших со мной в одну связку.

– Ведь он твой родственник, правда? – спросила я.

Почему-то не захотела назвать Смирнова по имени, но Глеб, конечно, понял, о ком я говорю, и отвёл фонарь от моей спины. Значит, посмотрел на маму. Боялся ей перечить. Судя по всему, Татьяна Николаевна кивком разрешила ему прервать молчание.

– Он мой отец. – После краткого замешательства Глеб исправился: – Был моим отцом.

– Отцом?! – я не сдержала удивления.

На ходу обернулась к Глебу. Ослеплённая фонарями, не увидела его лица.

– Но ему…

– Да.

Я и сама толком не знала, о чём хочу спросить, а Глеб, получается, знал. Мог бы и меня заодно просветить. Но… отец! Невероятно! Я даже позабыла, что иду связанная и под прицелом. Зато невпопад вспомнила, что вышагиваю в Настином сапоге. Пальцы на правой ноге, поджатые, онемели. Я рассчитывала, что у нас ещё будет время спокойно переобуться, а пока быстренько прикинула, какая же у Глеба с отцом разница в возрасте. Чуть ли не шестьдесят лет! Ну… почему бы и нет? Семьи бывают разные. Но шестьдесят лет!

– Я думала, у него нет детей.

– Иногда мне кажется, что он думал так же.

По движению фонаря я догадалась, что Глеб опять посмотрел на маму.

Мне стало не по себе от мысли, сколько мы с Настей и Гаммером наболтали глупостей о Смирнове и лабиринте мертвеца. Глеб был рядом и слушал, как мы шутим о нелепой смерти его папы.

– Так значит… – протянула я.

– Да.

Вот опять! Что «да»? Меня начала злить манера Глеба отвечать прежде, чем я успеваю задать вопрос. Он будто нарочно не позволял мне вслух проговаривать факты, казавшиеся ему очевидными, и я по-своему его понимала, но, разозлившись, запуталась в шквале собственных догадок.

– Мы читали, что он всё передал благотворительным организациям. – Я постаралась говорить проворнее, не позволяя Глебу меня перебить.

– Передал. Но не всё.

– А то, что не передал…

– …завещал тем, кто решит головоломку.

– Ого! – только и выдохнула я. – Ты охотишься не за сокровищами, а за наследством? Но почему он так сделал?

– Чтобы развлечься.

– Ясно. Сочувствую… И ты зря не сказал нам. Мы бы помогли.

– Ты не знаешь всей правды, поэтому не торопись с выводами.

Я ждала, что Глеб пояснит свои слова, а он молчал. Словно издевался! Сейчас-то мог обойтись без загадок. Кажется, у Смирновых это в крови.

– Татьяна Николаевна, вы уже давно пытаетесь пройти… – Я чуть не сказала «лабиринт мертвеца». – Давно пытаетесь решить головоломку?

– С того дня, как её опубликовали, – Глеб ответил за маму.

Татьяна Николаевна отказывалась участвовать в разговоре, но хотя бы не мешала нам с Глебом. Рассудила, что мои вопросы уже не имеют значения. До сокровищ, то есть до наследства – с ума сойти, она жена Смирнова, точнее вдова… – осталось протопать самую малость, и Татьяна Николаевна порадовалась, что Глеб отвлекает нас от неоднозначности нашего положения, не даёт времени выкинуть какую-нибудь глупость. Настя и Гаммер в самом деле слушали внимательно. И Вихра слушала. Бедняжка, чувствовала, что разговор с Глебом важен, но довольствовалась редкими понятными ей словами.

Глеб говорил громче, чем этого требовали разделявшие нас метр-полтора. Я догадалась, что его ответы, по сути, предназначены не мне, а Насте. Он пользовался возможностью объяснить ей случившееся, и я порадовалась за Настю. Не хотела думать, что Глеб использовал её, как использовал меня и Гаммера. Ведь им с Настей было хорошо. Я это видела.

– И Смирнов не дал вам дополнительных подсказок? – спросила я.