Приют мертвых

Солнце уже вставало, и в городе растекалась тягучая жара, когда Бэр вернулся в академию и оставил на входе объявление: «Все тренировки отменяются». Когда полицейские закончат дела, они опечатают место преступления и уедут, и те, кто не приходил сюда утром и не знал о случившемся, явятся на занятия. Он прилепил стикер с объявлением к окну и поспешно удалился — не хотелось встречаться с тренерами и теми, кто придет на тренировки. Ему еще предстоит с ними разговаривать, когда он начнет их расспрашивать, но сейчас не было настроения ни пожимать рук, ни обниматься. И поскольку Бэр не имел возможности опросить соседей — полицейским бы не понравилось, если бы он потащился за ними по пятам, — то сел за руль и уехал.

Он остановился у дома Аурелио — одноэтажного бунгало, перед которым стояла «тойота». Требовалось проникнуть внутрь и тщательно все осмотреть, но ситуация была не самая подходящая. Бэр понимал, что с минуты на минуту появится полиция. Секунду он взвешивал риск, а затем достал из багажника латексные перчатки. Попробовал дверцу машины Аурелио — она оказалась закрытой. И обе двери в доме тоже — передняя и задняя. Бэр заглянул в окно, но за жалюзи мало что удалось рассмотреть. На первый взгляд все было в порядке. Бэр снял перчатки и поспешил к машине. Когда полицейские примутся стучаться в соседние двери, совершенно ни к чему, чтобы всплыло его описание.

Дом находился в полутора милях от школы джиу-джитсу, и Аурелио часто по утрам прогуливался туда пешком, чтобы разогреться перед тренировкой. Видимо, так случилось и сегодня, и это объясняло, почему машина осталась перед домом. Или его увели против воли, заключил Бэр, залезая в автомобиль и запуская двигатель. Он успел свернуть на Бейкер, когда к дому Аурелио подкатила первая полицейская машина без опознавательной раскраски.

Бесцельная езда и размышления о том, как псе могло произойти, не могли принести пользы, но Бэр был не в силах себя перебороть. Хотя бы потому, что в эти мгновения в его сознании Аурелио был еще жив. Но если голова не будет чем-то занята, грудь сожмет безысходность случившегося. Старая дверь в подвал просилась, чтобы ее открыли, а потом, когда она пропустит все через себя, накрепко захлопнули. Для дерьма, на которое он насмотрелся, будучи полицейским, а затем частным сыщиком, требовалось хранилище. И Бэр быстро сообразил, что для этого необходимо место. Пустой ящик внутри себя, куда можно скинуть боль, как уже отслужившую свое вещь, и закрыть крышку, прежде чем эта боль станет невыносимой. Правило было таким: прекратить думать о жертвах как о реальных людях. Они превращались в набор фактов, в уравнение, ждущее своего решения, в ключ, в кусок мяса, предназначенный для хладнокровной разделки. Таким образом следователь сохранял объективность и способность рассуждать. Обретал силу и, зная о своем превосходстве, был готов к встрече с преступником. Но у этой методики существовала и обратная сторона: вскоре после того как свыкаешься с такой отстраненностью, многое, что дорого тебе, отправляется в тот же подвал: жены, дети, друзья. Почти все. И если не соблюдать осторожность — и даже если ее соблюдать, — можно превратиться в зомби и идти по жизни и работать, опасаясь только того, как бы не лишиться необходимых для дела навыков.

Настоящий полицейский — тот, кто, отстраняясь, умеет схоронить боль где-то глубоко в себе, но не отсекает вовсе. Несет в себе и сохраняет связь с ней и с тем, чем она вызвана. Жертвы для копа остаются людьми, и, несмотря на боль — или благодаря ей, — это становится для полицейского спасением. Бэр не мог с уверенностью сказать, к какой группе он принадлежал на протяжении большей части своей карьеры. Только на ее исходе начал что-то понимать. Но на этот раз он поклялся, что поступит правильно. И не подавил боль. Дал ей волю.

Позади раздался громкий, злой сигнал. Бэр поднял глаза и понял, что стоит на перекрестке при зеленом свете. Посмотрел в зеркальце заднего обзора и, заметив грузовой пикап, помахал рукой:

— Еду, еду, — и повернул домой.

Глава пятая

Сьюзен Дюран находилась в ванной и была занята тем, что мочилась на тестовую пластинку, когда услышала, что к дому подъехала машина и на лестнице раздались тяжелые шаги Фрэнка. Результатов надо ждать всего минуту, но вот ее-то у нее не было. Кроме того, она не представляла, каков именно будет результат анализа и соответственно как она себя после этого поведет. Поэтому прервала процесс, переложила в пакет содержимое маленького мусорного ведра, бросив в него же коробку с инструкцией и пластмассовый квадратик, и смыла воду в унитазе. И когда он вошел в дом, Сьюзен была уже в гостиной и расправляла на бедрах юбку. После того как дверь за ним закрылась, Сьюзен отвернулась от зеркала и улыбнулась:

— Привет.

Фрэнк не ответил.

— За прошлый месяц я прибавила три фунта. Ты сделал меня толстой и счастливой, Бэр. — Сьюзен надеялась, что ее голос звучит легкомысленно.