Приют миражей

– Разве для этого не надо иметь соответствующее образование? – удивился он. – Ты же не диетолог.

– Не смеши меня. У нас в поликлинике врачи сидят, которые в медицине меньше моей бабушки смыслят, а тут какие-то курсы.

Изабелла запивала вином салатные листочки, он мясо, они опять пообещали друг другу встречаться почаще, Иванников проводил ее до подъезда, купив по дороге большой букет цветов, и с облегчением вернулся домой.

Сказать, что Ксюша любила свекра, было бы некоторым преувеличением, она и знала-то его не очень хорошо. А вот что уважала, это точно. Она даже немного робела перед Ильдаром, хотя держался тот всегда просто. Как говорила мама, демократично. С Ксюшей говорил ласково, шутил, и ей это нравилось.

Разозлилась она на Ильдара Каримовича только однажды. Вернее, не то чтобы разозлилась, просто была неприятно удивлена. Училась Ксюша всегда старательно, и в институте имела только одну тройку – по химии. К счастью, химией их мучили только на первом курсе, после чего ненужную науку можно было благополучно забыть навсегда.

Тогда же и случился с ней неприятный случай. На лабораторной работе, которые Ксюша всегда тихо ненавидела, экспериментировали с кислотами. Сливали, переливали, наносили на поверхность полупроводников. Ксюша все посматривала на часы, ждала, когда кончится тягомотина. Что-то она сделала не так, неправильно. Кислота брызнула на руку, немного попало даже на кожу, как раз туда, где кончалась резиновая перчатка и еще не начался рукав кофты. Химичка жутко переполошилась, даже больше самой Ксюши. Она промыла ей руку, потащила к врачу и нервничала так, что Ксюша ее успокаивала. Правда, поначалу Ксюше было не больно, боль пришла потом, когда от безобидной на вид жидкости образовалась настоящая рана. До сих пор на руке остался маленький темный шрам.

На этот шрам и показал Ильдар Каримович, когда Руслан и Ксюша были у него в гостях. Ильдар поцеловал ей руку и постучал пальцем по шраму:

– Так как надо, кислоту в воду или наоборот?

– Откуда вы знаете? – опешила Ксюша. Она не сомневалась, что свекор знает про случай с кислотой.

Она никому не говорила про химический ожог, даже Руслану. Не потому, что специально скрывала, просто к случаю не пришлось.

– Я все знаю о своей семье, девочка, – засмеялся Ильдар Каримович. – Абсолютно все.

То ли ей показалось, то ли свекор ее предостерегал. Показалось, наверное.

Сегодня навестить Ильдара Каримовича Ксюша решила под вечер. Понимала, что сначала ему надо увидеться с женой и дочерью. Поэтому утром поехала к родителям.

Получалось, что в Москву она приехала зря, помощь ее никому не требовалась, и самым правильным представлялось вернуться назад к Руслану. Так и сделаю, решила Ксюша. Побуду еще пару дней и уеду. От принятого решения она повеселела, она не любила кого-то обременять и старалась никогда этого не делать. А в том, что своим присутствием она только отвлекает свекровь и Гулю, Ксюша не сомневалась.

Точно, окончательно решила она. В среду уеду. В крайнем случае в четверг.

Тут ей так захотелось к Руслану, свернуться в кресле и наблюдать, как он сосредоточенно смотрит в ноутбук, и знать, что она его жена и он никогда никуда от нее не денется. Ей всегда было хорошо с Русланом, даже когда он работал, и она старалась ему не мешать.

Ксюша вышла из метро, не доехав одной остановки, и неспешно пошла к родительскому дому. Жара еще не наступила, идти было приятно.

Руслан был соседом ее институтской подруги. Впервые Ксюша его увидела, когда поднималась вместе с ним в лифте. Она принялась звонить в дверь подруги, а он скрылся в своей квартире. Она тогда на него никакого внимания не обратила. Да и он на нее тоже.

Ксюша точно знала, когда он обратил на нее внимание. Когда их с подругой отчитывала во дворе противная тетка.

Во дворе находилась детская площадка с облезлой горкой и одинокой песочницей. Сколько Ксюша помнила, песок всегда был каким-то серым, она ни за что не позволила бы своему ребенку в нем копаться. Наверное, и другие не позволяли, играющих детей Ксюша на площадке никогда не видела, только сидели на лавочке мамочки с колясками, да и то редко.

На этой лавочке и Ксюша с подругой любили сидеть. Лавка располагалась под низкой рябиной, зеленые ветви опускались почти к самому лицу. К концу лета ветви пестрели краснеющими гроздьями ягод, которые иногда с тихим стуком падали на Ксюшу и на подругу.

О законодательной борьбе с курением тогда еще не помышляли, ни о каких штрафах и речи быть не могло, и они часто покуривали на лавочке, когда детей в зоне видимости не наблюдалось, естественно. Отравлять дымом малышей никогда не пришло бы им в голову, они же не сумасшедшие.

В тот день тоже было жарко. Стоял конец июня, позади осталась сессия с ее нервотрепкой, пахло цветущей липой, и все на свете было так прекрасно, как бывает только перед долгими летними каникулами.

Поздний вечер уже собирался переходить в ночь, вставать с лавочки не хотелось. Они решили выкурить по последней сигарете, когда в пустом дворе перед ними появилась злющая бабка.