Приют Одиннадцати

Подошёл и присел рядом, положил голову ей на колени. Почувствовал осторожное прикосновение, маленькую дрожащую ладонь на спине. "На чужой спине", — подумал Манфред. Ему вдруг стало неуютно в этом теле, пакостно.

Он поднялся и прошёл в ванную комнату. Остановился перед зеркалом и долго вглядывался в своё отражение, теперь казавшееся ему совершенно незнакомым, как тогда, в самолёте. Как незадолго до этого — в Кёльне. То, что раньше было смутным ощущением, теперь превратилось в уверенность. Всё, что он видел в зеркале, становилось чужим: изгиб носа, разрез глаз и линия губ. Но было что-то до боли знакомое, еле уловимое. Манфред закрыл глаза и попытался вспомнить, где именно он мог видеть это лицо…

Густой снег валит хлопьями. Перед ним русский альпинист, которого он заметил ещё снизу, разглядывая склон в бинокль. Не видно, не разобрать лица. Мешают метель и яркий огненный шар. Прямо за спиной свет, просто безумный свет.

Русский отбросил его к скале, и в этот момент он смог различить его профиль. Так и есть. Это его лицо, словно он смотрит на себя со стороны…

Выходит, что тот самый русский, исчезнувший в огненном свечении, это он и есть. А настоящий Манфред Лист — там, на фотографии. Значит, это он — Павел Завьялов, загадочный получеловек-полупризрак.

Манфред ещё несколько минут стоял перед зеркалом, изучал отражение, находил всё больше знакомых черт, узнавал своё лицо.

Пивная "Элефант", встреча с Гюнтером, последний инструктаж перед отправкой на Кавказ, бой у "Приюта", схватка на пике Калицкого. Везде он видел своё настоящее лицо — лицо с фотографии.

Он нашёл Марту в спальне. Она лежала под одеялом, свернувшись, как ребенок.

— Марта, я должен тебе объяснить…

Она промолчала, положила голову на его ладонь. Манфред решил рассказать всё с момента аварии, исключив только свои воспоминания о войне, иначе можно и впрямь сойти за идиота. Если она поверит в то, что услышит, остальное он сможет объяснить.

Пока он говорил, девушка не сказала ни слова, ни разу не переспросила. Он давно закончил, а она продолжала молчать.

— Ты мне не веришь, это понятно. Можешь ничего не говорить. Я просто уйду и постараюсь не попадаться тебе на пути. Не хотелось впутывать тебя, правда. Мне нужно было всего-навсего выговориться.

— Скажи, этот твой Завьялов — он реальный человек? — наконец спросила Марта.

— Боюсь, нет. Он всегда появляется без свидетелей. Пропадает неожиданно и не оставляет следов. Он похож на тень, а не на человека. Мне иногда кажется, что он становится частью меня. Я стал говорить, как он, действовать так же.

— А Ракеш? — спросила девушка.

— А что Ракеш?

— Ты не думаешь, что он тебе врёт? Он же обманывал тебя. Или я чего-то не поняла?

— Не знаю. Мне кажется, он с самого начала говорил правду. Предлагает мне ехать на Кавказ. Говорит, что только в этом случае можно всё вернуть на свои места. Что ты думаешь обо всём этом?

Марта молчала. Можно было подумать, что она уснула, но блестели глаза, и дыхание её было неровным. Приподнялась на локте и поцеловала Манфреда в губы, сонно и упоительно долго. Отстранилась, округлила глаза и улыбнулась.

— Значит, я занималась любовью с призраком?

— Выходит, что так.

— Ты уедешь на этот свой Кавказ?

— Не знаю.

Марта опустила голову на подушку.

— А может, послать всё к черту? Отдашь им тетрадку эту. Останешься, мы поедем в Испанию, и я познакомлю тебя с мамой… — девушка зевнула, — она готовит замечательный гаспачо. Тебе нравится гаспачо?

Манфред вспомнил про голодного Ракеша, встал и снял со спинки стула пуловер. Натянул его через голову, с треском освобождая статическое электричество. То ли он сам был настолько наэлектризован, то ли шерстяной свитер.

— Мне нужно вернуться в отель, Марта.

* * *

Войдя в номер, Лист бросил взгляд на часы — было уже около трёх ночи, но Ракеш так и не ложился, был голоден и, видимо, по этой причине зол. А может, потому, что на какое-то время выбыл из игры.

— Чёрт бы вас побрал, Лист! Вас не было больше пятнадцати часов!

Манфред поставил на стол пакет с продуктами, купленными в ночном супермаркете. Сел на постель и стал наблюдать за Ракешем, который жадно набросился на еду.

— Мне сказали, что йоги могут по нескольку дней обходиться без пищи, но теперь я вижу, что это враньё. Вы меня разочаровали, Ракеш.

— Вы издеваетесь?

Когда Ракеш покончил с содержимым пакетов, Манфред спросил, известна ли ему фамилия Завьялов. Ракеш, ни секунды не раздумывая, ответил: "Нет".

— А вы были знакомы с Манфредом… Ну, с тем, что умер в шестьдесят втором?

— Я уже говорил вам, что родился через год после его смерти.

— Я не совсем правильно выразился. Вы фотографии его видели?