Прикамская попытка – 1

Едва снег утвердился на земле, мы с Палычем спровадили молодожёнов Кожевниковых вместе с тестем в Санкт-Петербург. Каких только сказок не рассказали им, чтобы те не остались ждать башкирского нападения. Палыч даже наврал, что его шпионы донесли из Уфы (!) о набеге башкир в казахские степи. Теперь, мол, на север они не потянутся, хватит добычи от южных соседей. Я ещё проще объяснил, что надо срочно патентовать наши ружья, патроны и револьверы, строить возле столицы ружейный заводик. Отдельно вдолбил Вовке, что к началу Пугачёвского восстания кровь из носу нужно изготовить первую партию ружей, чтобы отдать их для испытания войскам Михельсона, тогда военный заказ будет гарантирован, как и наше процветание. Иначе нас сотрут в порошок Демидовы, они мне представлялись гораздо опаснее любых башкир и Пугачёвых. С собой молодожёны везли полсотни ружей в подарочном исполнении, тысячу патронов, двадцать пудов пороха и пять тысяч снаряжённых капсюлей. Для самообороны все трое взяли револьверы, Катерина и Акинфий неплохо стреляли из них, в отличие от Вовки, сколько бы я его ни учил.

Оставшись одни, мы с Палычем перешли на казарменное положение, еженедельно отрабатывая эвакуацию крестьян в нашу крепость вместе со всей живностью. Запасы зерна и сена подвозили ежедневно, охоту устраивали через день, навешивая в погребах копчёные окорока кабанов и лосей. Опасаясь оттепели, способной погубить большую часть замороженного мяса, мы стали варить тушёнку. Банок, стеклянных и консервных, естественно не было. Часть тушёнки выливали в прокипячённые кадушки и берестяные туеса, герметизируя щели между крышками мёдом. Потом я рискнул и купил у Алимова кровельного железа, наши ребята его лудили и спаивали в консервные банки по пять литров. Всего таких экспериментальных консервов сделали два десятка, когда наши разъезды принесли весть о приближении башкирской орды.

Стояла середина ноября по церковному календарю, снега было немного, но морозы держались градусов под двадцать, так мы с Палычем предполагали. Градусников не было. Натренированные крестьяне за пару часов свели всю живность в крепость, наполнив жилые помещения густым запахом навоза, похлёбки, и редьки с репой, любимой пищи аборигенов. Два десятка наших разведчиков вернулись, оставив три разъезда на самых лучших конях наблюдать за башкирами. Все заняли свои места в обороне, получили дополнительные патроны, по три гранаты. Шесть человек встали у трёх миномётов, нервно ожидая появления орды возле Таракановки. Пленники наши, словно получили сигнал, попытались бежать, впервые за три месяца. Само это говорило лучше всяких сторожей о приближении их родичей.

Ждать орду пришлось недолго, утро следующего дня разбудило нас топотом множества копыт и ржанием коней. Я поднялся к наблюдателям на вышку, где уже осматривался Палыч.

— Много насчитал? — осматривая конную массу, окружившую завод с крепостью, поинтересовался у него, — примерно двести-триста всадников, так?

— Почти угадал, воинов не больше двух сотен, остальное запасные кони с вьюками, под пленников и награбленное добро готовят, жадины.

— Может, поговорим? Вдруг, что новое узнаем, — привычка уходить от конфликтов у меня, видимо, в крови.

— Сейчас с Чебаком выеду на переговоры, — Палыч взглядом пресёк моё возражение, — мы с револьверами будем, в кольчугах, не переживай.

Чебак ожидал у ворот крепости с белой тряпицей на трофейном копье, вот и пригодилась диковина. Палыч проверил револьверы, вскочил на осёдланного мерина и подал команду открывать ворота. Едва они закрылись за нашими парламентёрами, все поднялись к бойницам. Я выгнал любопытных крестьян и мальчишек с открытого двора в сараи, взял «Сайгу» и поднялся к бойнице над воротами. Дальше полусотни метров от наших стрелков Палыч удаляться не стал, сейчас они с Чебаком гарцевали на месте, в ожидании представителей башкир. Те не заставили себя ждать, через четверть часа двое всадников подъехали к Палычу. Разговаривали не спешиваясь, довольно долго, затем неспешно разъехались.

Глава седьмая

— Ну, что там, — не утерпел я при возвращении Палыча, — что требуют?

— Ничего особенного, — неторопливо сполз он с седла, — как мы и предполагали. Вернуть им пленников, заплатить за обиду, за убитых воинов, всего насчитали табун коней в сотню голов, полсотни ружей и сто рублей серебром.

— Больше ста они считать не умеют, что ли, — удивился я таким запросам, — делать что будем?

— Я дал им полчаса, чтобы убрались, — Палыч взглянул на свои часы, их Никита нам всем вернул, — подождём двадцать минут и начнём. Ты иди наверх, подстрели первым делом хана, он в синем халате, да огонь миномётчиков будешь корректировать. Надо накрыть их быстро и напугать смертельно, чтобы никакого боя не получилось, чтобы умотали они без всяких сражений.