Прикамская попытка – 2

Возвращались наши победители уже в семерках, подгоняя колонны пленных. Задержались, как обычно, по причине переноски раненых и сбора трофеев. У наших отрядов потерь не было совсем, даже раненых. Командам стрелков на пароходах и катерах тоже нашлась работа, после миномётного обстрела самые сообразительные моряки попытались скрыться на своих кораблях. Успели отплыть всего семь парусников, но, сразу напоролись на пароходы, вернее беглый огонь наших стрелков. Под напором свинцового града, пробивавшего бумажные стенки корабликов, моряки принялись кидаться за борт или поднимали руки. Так и насобирали наши спасатели на речных парусниках двадцать пять мокрых пленников, затем повернули обратно. А паровые катера пристали к берегу, пользуясь небольшим весом и осадкой. В темпе, стараясь успеть до темноты, парни перенесли всё самое ценное на пароходы, из-за чего стрелкам пришлось возвращаться в город пешком. Пленников отправили налегке, а на берегу Палыч оставил тридцать стрелков, охранять трофейное имущество. Кстати, китайских кораблей оказалось не так много, как мы предполагали, всего шестьдесят восемь. Пленники успели рассказать, что было ещё столько же, но они отправились обратно. Они же сообщили общее количество морского десанта, восемь тысяч человек. Большая часть их успела скрыться в прибрежных зарослях. Общее количество доставленных пленников едва достигало тысячи, вместе с ранеными.

Уснуть, однако, нам пришлось не сразу, занимаясь до поздней ночи размещением и охраной пленных, установкой миномётов на прежние позиции. Я так забегался, что забыл о рожающей Валентине. И очень удивился, застав у себя в доме пять соседок, натопивших избу до банного жара.

— Что, воевода, — встретила меня повитуха Агафья, — позолоти ручку, дочь у тебя!

Мне вынесли закутанного младенца, дали подержать и утащили в женскую половину. Валентина чувствовала себя легче, чем после первых родов, смогла улыбнуться и пробормотала, — прости, что не сын.

— Да ты, что! — Не удержался я, — когда я такое говорил, даже не думай. Как можно не любить родного ребёнка, не волнуйся, поправляйся. Есть у нас любимый сын, и любимая дочь появилась. Отдыхай и выбрось глупости из головы!

Новорожденная оказалась спокойной, дала нам выспаться до самого рассвета. Но, с первыми лучами морозного солнца, меня разбудил Палыч.

— Вставай, молодой папаша, дела есть, — подождал он во дворе, пока я выйду, — Разведчики передают, китайская кавалерия бросила пушки и рысью движется к нам. Похоже, будут атаковать с хода. Я на передовую, займись снарядами и гранатами, патронов пока хватит.

В оружейных цехах кипела работа, мастера доводили до ума первые пять орудий из местной стали. Обещали к ночи выкатить их на оборонительные рубежи, лафеты к ним были уже готовы. Я занялся отправкой на передовые позиции всех запасов снарядов для пушек и миномётов, не успевая нарадоваться, что вовремя увеличили их выпуск. К обеду мы отправили артиллеристам полторы тысячи снарядов, из них три сотни фугасных, с большей дальностью выстрела, примерно на полкилометра. С этими снарядами мне пришлось отправиться к пушечным расчётам, чтобы на месте объяснить возможности новых боеприпасов. Там я воочию увидел появление передовых отрядов китайской кавалерии.

Отряд за отрядом, всадники в сверкающих латах выстраивались на опушке леса, в километре от нашей оборонительной линии. Судя по отсутствию обозов и каких-либо передвижений вдоль линии конницы, решение о предстоящих действиях уже было объявлено личному составу. Оставалось ждать их атаки, в глубине души у меня возникла идиотская мысль о начале мирных переговоров. Должны же китайские генералы понять, что воевать с нами невыгодно, сплошные убытки. Но, как я догадывался, решать это будут не военные. Тем более, после вчерашнего теракта, особых надежд на мирные предложения от китайцев можно не питать. Скорее всего, придётся добиваться мира американо-английскими методами, как они выражались, «языком линкоров», по-моему? Где-то так, примерно, за точность не ручаюсь. Подходили китайские кавалеристы очень дружно, за час их построения уже перестали умещаться на опушке леса, прилегающей к полям перед сопкой, где мы оборудовали наши позиции.

— Пять тысяч, — подошёл ко мне Иван, — скоро начнут. Ты, Андрей, отправляйся в город, не мешай. Боюсь я за наш тыл, как бы вчерашние убежавшие морячки не вернулись.

— С чего бы? — повернулся я к другу.

— Сколько пленных, вместе с ранеными мы привели?

— Девятьсот восемьдесят три человека, — мы с Вань Ма еле разместили непрошеных гостей по баракам.

— Вот и посчитай, не меньше шести тысяч бегает по нашим лесам, вполне возможно, связались с кавалерией и могут ударить нам в спину, пока мы азартно отражаем конную атаку. Иди, Андрюха, я справлюсь, прикрой нас с тыла.