Прикамская попытка – 2

Несмотря на многотысячные затраты и авансы нанятым мастерам, после отправки нашего выросшего втрое каравана из столицы обратно, в Прикамск, в тайнике моего фургона мирно покоились двенадцать тысяч рублей серебром, вполне достойная сумма. Кроме чисто практических приобретений, таких, как каучук, ртуть, парусина и несколько мешков кофе, фургоны загрузили полутысячей книг. Мне удалось сагитировать на три года двух музыкантов-итальянцев, прибывших в столицу на заработки прямо из Неаполя. Основным аргументом стало предложение о поездке на юг, где лето тёплое. Итальянцы везли скрипки, клавесин, флейту и нечто похожее на кларнет. Нотную грамоту музыканты знали, достаточно бегло говорили на русском языке, обещали организовать оркестр и обучать детей музыке. Обошлись они мне, что характерно, в пять сотен рублей за год каждый, на всём готовом. По рекомендации Желкевского явились три капитана, два немца — Фриц и Ганс, и голландец, Клаас ван Дамме, примерно наши ровесники. Русским языком владели все, в разной степени беглости, причину отставки обоих немцев легко было прочитать по внешнему виду — алкоголизм. Голландец туманно сослался на преступления, совершённые на родине. Все трое клялись, что доберутся до южной оконечности Африки и обратно в Петербург, предъявили собственные карты западного побережья чёрного континента, на мой непритязательный взгляд, достаточно точные.

Собственно, я не ожидал такой удачи, мы не только выполнили всё, что планировали, согласовали перспективы с Никитой и Лушниковым. Реклама револьверов, начатая Дашковой, давала головокружительные перспективы продаж револьверов в столице, за бешеные деньги. Я даже прикинул, что можно разработать для великосветских дам уменьшенные модели револьверов, с укороченными стволами. Никита не стал гоняться за прибылью, его заводам хватало армейских заказов. Но, построить ему два-три паровых катера я пообещал от имени Володи, после подавления пугачёвского бунта. Желкевский же планировал найти добрых капитанов и отправиться к нам на Дальний Восток морем, планируя прибыть туда года через два. Чтобы обезопасить его плаванье от возможных морских нападений, мы договорились отправить в столицу шесть наших скорострельных пушек с запасом снарядов. Всё упиралось в подавление восстания, перекрывшего нормальные связи столицы с Прикамьем.

Знакомая дорога, отдохнувшие кони, позволили нам двигаться со всей возможной скоростью. В Москву мы добрались за восемь дней, шокировали сроками движения стражу на рогатке у въезда в старую столицу. Город мы проехали насквозь, не задерживаясь, спешили все. Кони оказались нашим слабым местом, не давали продолжать рекордные переходы. Потому, невольно пришлось задержаться у князя Соловьёва-Бельского. Дай бог ему здоровья, чудаку, он согласился поменять наших измождённых лошадок на своих откормленных коней, дав для охраны десяток своих гайдуков. Эти же гайдуки должны были доставить обученных телефонистов через пару месяцев в имение нашего Соловья-разбойника, вместе со всем оборудованием.

Потому обратная дорога до Нижнего Новгорода вышла едва ли не вдвое быстрее, чем в мае. Даже перевозчики на Волге вспомнили нас, вернее, наши фургоны, восхищавшие многих встречных, особенно в провинции. Тем более, что из Москвы практически не было движения, за две недели пути мы обогнали всего двух путешественников, направлявшихся на восток. Зато из Поволжья на запад шёл непрерывный поток беженцев, порой заставлявший нас задерживаться при объезде. Вот при переправах через реки для нас очередей не существовало, мы оказывались единственными клиентами паромщиков и лодочников. Пользуясь этим, я безжалостно выторговывал значительные скидки на переправах. Однако, мы не успели проскочить в Прикамск до возвращения армии Пугачёва с Урала.

В Нижнем Новгороде нас застало известие о том, что самозванец спускается вдоль Камы в сторону Казани. Сам Нижний был наполнен беженцами и войсками, направленными на подавление бунтовщиков. К сожалению, командовал отрядом, отправлявшимся в Казань, на подавление бунтовщиков, не наш знакомый Михельсон, и даже не Суворов. Следовательно, его отряд будет разбит, либо перейдёт на сторону восставших, такая перспектива меня не устраивала. Однако, задерживаться в Нижнем Новгороде до осени, пока осаждают Казань, тоже не хотелось. Выход был один, отправляться дальше по Волге и Каме. Этим мы и занялись, отправив коней с парой гайдуков в поместье любезного Соловьёва-Бельского, туда же они погнали три наших фургона. Остальные два удалось продать, как и все кареты, перегрузив наше имущество и пассажиров на три зафрахтованных корабля-парусника. Мне стоило больших денег уговорить кормщиков довезти нас до Прикамска, вернее, до вогульских поселений на берегу Камы вблизи Таракановки.