Прикамская попытка – 2

К моему удивлению, все кормщики знали не только о Таракановке и вогулах, поселившихся на берегу Камы год назад. Узнав, что я совладелец ружейного завода и компаньон Акинфия Кузьмича, речники стали значительно сговорчивее. Всё равно, на оплату рискованного путешествия пришлось потратить всю выручку от проданных в Нижнем Новгороде двенадцати ружей. На эти хлопоты ушли пять дней, каждый из которых приносил всё новые неприятные слухи о продвижении армии самозванца. Последнее сообщение было об очередном разграблении Сарапула и движении бунтовщиков в сторону Казани. Наконец, нам удалось отплыть от пристани Нижнего Новгорода. Своих ребят и гайдуков я равномерно распределил по кораблям, предупредив, что главной опасностью может стать предательство речников с целью разграбить наш караван. С командирами обороны кораблей, Ваней Поповым и Сергеем Обуховым, мы обговорили условные знаки и основные наши манёвры в различных ситуациях. Нанятые капитаны, оказавшись на судах, словно проснулись от спячки. Они предложили свои услуги, дали ряд советов по тактике нашего плаванья. Вооружив их трофейными пистолетами, я отправил немцев к моим помощникам, оставив Клааса у себя на корабле.

До Казани добирались без особых проблем, устраивая на берегу лишь ужины и завтраки, на ночь все перебирались на суда. Как говорится, в тесноте, да не в обиде. Плаванье по течению под парусами шло спокойно и уверенно. Все наши пассажиры понимали ситуацию, кроме нескольких учителей, бросавшихся из крайности в крайность. Один из них, Мефодий Хромов, за время путешествия надоел даже терпеливым гайдукам. Высокий, худой, тридцатилетний шатен, с унылым свисающим носом на узком лице, всю дорогу агитировал не опасаться бунтовщиков. Нашу пересадку на суда он воспринял оскорблением и требовал ускоренного движения вверх по Каме против течения, с привлечением бурлаков и местных крестьян. На чём основывался этот учитель голландского и английского языков, считая нас непобедимым отрядом, способным разогнать десять тысяч восставших, не знаю. Порой у меня возникали подозрения в его связях с английскими агентами, действующими в стане Пугачёва. Так нелепо выглядела уверенность Хромова в нашей неуязвимости.

Чтобы избавиться от надоедливого учителя, пришлось дать ему в руки все карты, как говорится, инициатива наказуема. К немалому моему удивлению, Мефодий оказался неплохим организатором, быстро нашёл три бригады бурлаков за небольшие деньги. Потому при нашем плаванье по Каме скорость снизилась не принципиально, как я опасался. Есть ветер, нет его, наши кораблики монотонно двигались против течения, проходя до тридцати вёрст в день. Аккурат на восьмой день мы добрались до Елабуги, сразу свернув к противоположному от города берегу. Длинные хвосты дыма от разгоравшихся домов и сараев заметны были издалека, особых сомнений в том, кто хозяин в городе, не возникло даже у педагогов.

Три бригады бурлаков моментально исчезли в прибрежных зарослях, даже не заикнувшись об оплате последнего дня пути. Учитывая полное безветрие, нам пришлось встать на якоря почти на середине Камы. Спрятаться на Каме невозможно, наши корабли были слишком велики, чтобы укрыться в прибрежных кустах. Повернуть вниз по течению мы не пытались, безветрие могло нас развернуть и посадить на мель или выбросить на берег. Бросить груз и своих пассажиров, чтобы уйти по берегу, я не мог. Слишком много мы вложили в них сил и средств, одни прицелы чего стоили. Да и не ушли бы мы пешком от конных казаков далеко, порубили бы в поле на куски, два десятка ружей в таком деле не спасут. Зато я не сомневался, что Пугачёв спешит вниз по Каме к Казани, оставалась надежда, что разграбление наших кораблей он доверит небольшой банде, а основное войско двинется на запад.

День едва перевалил за полдень, как нас заметили из захваченного города. Наши неуклюжие манёвры не могли не заметить на берегу. Громкие крики радости разбойников при виде очередного купца, попавшего впросак, самого приплывшего им лапы, достигли наших ушей. Бледные лица напуганных женщин и учителей служили ярким доказательством их хорошего слуха. Отправив всех в каюты, мы принялись сооружать укрытия от стрел и пуль, наваливая вдоль бортов мешки с тканями и немногочисленную мебель. Опасаясь поджога, команда спешила полить всю палубу и надстройки водой. Я очередной раз инструктировал своих ребят, больше для гайдуков и Клааса. Повторяя, что вести огонь по нападающим будут только стрелки, вооружённые «Лушами», задача остальных бойцов — наблюдение.