Прикамская попытка - 3

Многие данные больше напоминали популярное изложение, при отсутствии математических расчётов, и противоречили новейшим научным воззрениям конца восемнадцатого века. Взять хотя бы астрономию, оказывается, до сих пор действовало указание Французской академии, что камни не могут падать с неба, поскольку небесная твердь отсутствует. Им там негде взяться, среди мирового эфира. В то же время, часть из школьных законов физики уже были открыты, но, не названы именами. Хотя бы тот же закон Ломоносова-Лавуазье, или Гей-Люссака. Путаница возникла с терминологией, с обозначениями в формулах. Нам приходилось изобретать собственные названия размерности, взамен тех же Герц, Фарад и прочее. С характером Палыча, названия выходили довольно спорные, вроде "дрыга", вместо герца, и "калиты" вместо фарады. Он и без того остёр на язык и меткие замечания, а в физике развернулся по полной программе. Мы спешили, выдавливая из памяти всё, что могли, пусть нелогично, но, по-максимуму. Потом наши ученики сами разберутся и расставят всё по местам, как в таблице Менделеева.

Новый Год мы третий раз встречали, как в детстве, наплевав на все условности российской действительности. Нарядились Дедами Морозами в красных тулупах с накладными бородами, своих жён одели Снегурочками, и двое суток подряд поздравляли всех с праздником. В городе залили каток с большой елью в центре, украшенной игрушками и гирляндами, электрическими разноцветными гирляндами! Всю рождественскую неделю ёлка притягивала к себе любопытных горожан, детей и взрослых. Гирлянды не просто светились разноцветными лампами, они весело перемигивались, создавая ощущение сказки для всех. По вечерам каток освещался довольно неплохими прожекторами, если погода позволяла, играл духовой оркестр. Возвращаясь домой после занятий, мы нередко проходили мимо катка, где почти всегда нас ждали жёны с детьми. Хоть на полчаса, надевали коньки, чтобы прокатиться по льду, освещённому цветными отблесками ёлочной гирлянды. Звуки вальсов, ещё год назад заученных музыкантами с наших фальшивых напевов, далеко разносились над ночным побережьем гавани, навевая, почему-то мысли о сороковых и пятидесятых годах двадцатого века. Нас тогда и в помине не было, а, поди ты, именно то время приходило на память, и всё тут.

Ближе к весне 1784 года теоретические занятия, наводившие дрожь на нас самих, стали перемежать с лабораторными работами, с курсовыми работами. Но, не отвлечённым повторением школьных опытов, а практическими разработками в области химии, прикладной механики, гидравлики и электрики. Петя Суслов, наш гений радио, смог рассчитать и создать первую антенну с ферритовым сердечником, избавив радистов от необходимости развешивать сети антенн. Он же с друзьями к весне поставил на поток производство простеньких и надёжных ламп-триодов, с чёткими характеристиками. Своими самоделками он неплохо модернизировал беловодскую радиоаппаратуру, теперь связь с Петербургом, Таракановкой и колониями в Камбодже, Цейлоне, Калифорнии, княжестве Кедах, стала довольно стабильной. Килин Ерофей, превратившийся в толстого внушительного мужчину, внешностью напоминавшего классического купца из комедий Островского, разработал оригинальную схему водяной турбины, совмещённой с электрогенератором. После испытаний у нас появились реальные шансы электрификации, как минимум, Невмянска, затем "всей страны", как говаривал классик. Правда, без участия советской власти, так, что коммунизма не построим*.

Группа механиков под руководством любознательного Сормова, который, несмотря на свой статус главного инженера, не стеснялся заниматься с нами по вечерам в институте, создали почти ювелирной точности токарный станок, способный преодолеть рубеж десятых долей миллиметра. Чтобы это измерить, они даже микрометр собрали, правильнее будет сказать, соткометр, способный измерить диаметр изделий с точностью до пяти сотых миллиметра. Все беловодские инженеры и мастера давно перешли на метрическую систему, ещё на материке. На базе этого студенческого станка мы организовали выпуск прецезионных подшипников для гидротурбин и электрогенераторов. Интересно, что кхмерка Пата Миала, после приезда на остров моментально определилась, и, не отходила от Николая Сормова. Девушка оказалась талантливым механиком, вдобавок, симпатичной, с добрым характером. Судя по поведению холостяка Сормова, всё шло к свадьбе. Как вы хотели, темы для студенческих работ мы с Палычем не наобум распределяли. Последним успехом той весны стала электрическая лампа, способная выдержать по расчётам две тысячи часов работы. На деле эти лампы горели больше двух тысяч часов, они стали первым шагом массовой электрификации острова и всего русского Дальнего Востока.