Приказ №1

Нет, Венчиков не ослышался. Это в кухню проскользнул Алимов. Он успел юркнуть за старый буфет, в образовавший за стеной угол, где стояло несколько ведер, а на вбитых в стену гвоздях висели чьи-то пальто и полушубки. Роман понимал, какая опасность грозит Фурсову, и не мог оставаться безучастным. Он приготовил револьвер: «Если начнут измываться над Андреем Мироновичем, перестреляю бандитов, развяжу его, возьмем их оружие и будем отбиваться. Наши же рядом, должны понять, в чем дело, и прийти на помощь».

Между тем Фурсов продолжал игру. Что ж, он согласен отдать какую-то часть суммы, вырученной за фабрику. Но Венчиков был неумолим. Приказал поднести пленника вместе со стулом к двери. Освободил немного от пут его левую руку и, вставив пальцы в щель между дверью и коробкой, начал медленно прикрывать дверь. Фурсов застонал:

— Не надо, отдам я вам ключи, изверги!

— Вот так бы сразу. — В который раз на жестоком лице Венчикова появилась хищная ухмылка. Было видно, что он упивается властью над беззащитным человеком. — Ну, где ключи?

— Развяжите меня.

— Скажи, где ключи, тогда развяжу.

— Они при мне, развяжите.

Венчиков коротко бросил:

— Развязать!

Через минуту Фурсов встал со стула и начал растирать затекшие от веревки места. Затем снял рубашку: на спине, пониже ворота, были в рядок пришиты три небольших ключа. Венчиков обрушился на своих:

— Раззявы! Как же вы его обыскивали?

— Так мы же оружие искали, ваше благородие... — пытался оправдываться верзила.

— Оружие искали? Вшей вам искать...

Он взял ключи, убедился, что все они от разных замков.

— А теперь шифр четвертого замка.

Фурсов надел рубашку, пересек комнату и сел на лавку.

— Не знаю, как вас величать, но подумайте сами: вы же меня на старости лет оставляете нищим. Если хотите — любую половину, по-божески. Слово дворянина, я не обижу вас.

— Ты что, опять за старое? Да я тебя, гада, на медленном огне поджаривать буду, пока не скажешь шифра. Я тебя инвалидом сделаю! — Венчиков угрожающе приблизился к Андрею Мироновичу. — Говори, старик, шифр говори. — Глаза его налились кровью, под кожей запрыгали желваки: вот-вот схватит руками за горло.

— Хорошо, запоминайте: тысяча восемьсот пятьдесят семь.

— Не путаешь?

Андрей Миронович хотел сказать, что эти цифры он никак не может перепутать или забыть: это год его рождения, но вовремя спохватился: «Нет, нельзя так отвечать. Если он мне поверит, это конец».

— Не должен перепутать. Приедем — увидите.

— Никуда ты, голуба, не поедешь. Поеду я сам, проверю твою память. — Венчиков повернулся к своим помощникам. — Ты, Гуляев, останешься здесь, будешь присматривать за старикашкой до моего возвращения.

Верзила спросил:

— Кто с вами, Кузьма Константинович?

По его тону Алимов понял, что знакомы эти двое давно. Но ответа дожидаться не стал, — сдерживая дыхание, осторожно, на цыпочках направился к двери. Вышел во двор, присел на скамейку. К нему подошел Сашка, сел рядом:

— Где ты пропадал? Полчаса ищу — как сквозь землю провалился.

— Плохо искал.

В этот момент из дому вышел Венчиков. Увидев цыгана и Алимова, сказал:

— Оба останетесь здесь.

— Вы что, хотите без меня поехать? — удивился Алимов. — Как же вы дом найдете?

— Не волнуйся, найдем — Венчиков повернулся к подошедшему коротконогому, в галифе и сапогах, бандиту: — Зови людей, поехали.

По знаку коротконогого из-за сарая выкатил автомобиль. Венчиков сел рядом с водителем, сзади втиснулось еще четыре человека. Стреляя дымом из выхлопной трубы, автомобиль выехал со двора.

События развивались не по плану, но Алимов уже знал, что делать.

— Да, Сашка, чует мое сердце: останемся мы с носом.

Цыган в ответ только растерянно хмыкнул.

— Что хмыкаешь? Посуди сам: откроют они сейф, выгребут все оттуда и станут, думаешь, голову ломать, как с нами поделиться? Накося выкуси!

Сашка какое-то время молчал, потом не выдержал:

— Считаешь, плакала наша доля?

— Даже не сомневаюсь.

— Так это же нечестно. Вы богача раскопали, я Данилу с вами свел, а он нас побоку. Нет, как только явится, я ему скажу...

— Что ты ему скажешь? Да он тебе просто голову, как петуху, отвернет и — тьфу — на помойку выбросит.

— Что же делать?

— А может, нам поприжать этого старикашку? Ему все равно каюк, Данила живым не выпустит. Вдруг скажет, где у него есть еще золотишко.

— Головой рискуем. Гуляев, как пес, предан Даниле, сразу же донесет. Вот тогда уж точно каюк нам.

— А если и его в долю взять?

— Пустое дело, — махнул рукой Сашка.

Но Роману любой ценой нужно было посмотреть, что делается в доме: ему не давала покоя мысль, что Фурсов остался один на один с Гуляевым.

— Слушай, Сашка, давай так: ты постой у входа и никого не впускай. Скажешь, если что, нельзя, мол, Данила приказал, чтоб ни ногой. А я попытаюсь с Гуляевым поговорить. Мне-то бояться нечего. Если сболтнет Даниле — не беда. Мне с ним детей не крестить.

Соблазн для цыгана был велик. Он, ничем не рискуя, мог получить изрядный куш.

— Не дрейфь, — наступал Роман. — Ты же, в случае чего, в стороне. Тебя охранять вход никто не заставлял. Мне просто важно, чтобы никто не помешал вести разговор один на один с Гуляевым.