Приказ

«Из Сегеда, минуя сеть аппарата Стояновича, прибыло сообщение от Юлии Ач: «Все ранее поступившие сообщения о приготовлениях противника в южных областях ложны. Французские войска минируют демаркационную линию от Тисы до Дуная. Передвижения войск не замочено». Само собой разумеется, что армия, готовящаяся к наступлению, не будет минировать местность перед своим передним краем.

Петер сообщил из Северной Венгрии: «Большая часть местного населения ожидает прихода венгерской Красной армии!» События развертываются так, как я и предполагал: нам необходимо наступать в северном направлении!»

Поздним вечером следующего дня в дневнике Марошффи появились страстные строки. Те самые, которые позднее на суде зачитает прокурор и на основании которых на Марошффи обрушатся строгие и безжалостные судьи. Запись была сделана 19 мая 1919 года:

«Штромфельд принял решение! Он отдал приказ овладеть Мишкольцем. Завтра на рассвете заговорит наша артиллерия, которая обрушит свой огонь на врага. Поднимутся в воздух боевые аэропланы, вперед пойдут бронепоезда, а утром в семь часов ринется в наступление пехота! Для меня это самый счастливый день, сейчас я чувствую себя настоящим солдатом. Сегодня я впервые в жизни подумал о том, что с того дня, как я надел военную форму, истинной моей целью, целью солдата, является защита своего отечества. Но защита отечества — это не только защита его границ, это прежде всего защита интересов народа. До сих пор мне никогда не приходилось думать об этом, о чем я не перестану сожалеть до последнего дня своей жизни…»

После освобождения частями венгерской Красной армии Мишкольца и разгрома контрнаступления легионеров Марошффи рассматривал северный поход как победоносное шествие, которое полностью реабилитирует венгерских и других солдат революции за их неудачную эвакуацию из-за Тисы.

Марошффи записал донесение, поступившее от Петера:

«В штабе итальянского генерала Пиччионе срочно обсуждается случившееся. Там считают непонятным чудом то, что Советская власть в Венгрии за такой короткий срок и так успешно стала на ноги, особенно после апрельского и майского кризиса. По мнению Пиччионе, революционная романтика венгерского трудового народа является настоящей движущей силой, которую ничто не в силах остановить».

Тот подъем и воодушевление, которые итальянский генерал охарактеризовал как революционную романтику, стали быстро расти после взятия Мишкольца. Начиная с этого дня Марошффи уже ежедневно делал записи в дневнике, в которых были увековечены факты и мысли солдата, его заботы и радости. Человек, пишущий хронику, может добавить лишь то, что метаморфозы, происшедшие с Марошффи, не будут поняты без этих записей. То, что это действительно так, позже покажет борьба Марошффи с прокурором. Прокурор Фрик со своей стороны использовал эти заметки для того, чтобы доказать, что офицер генерального штаба бывшей императорской армии перешел на сторону диктатуры пролетариата. В дневнике Марошффи на последней странице было написано: