Приказ: дойти до Амазонки

— Не знаю, не знаю, — отмахнулся Лазарофф. — Ему виднее. Скорее всего, будет полный натурализм, так, чтобы люди в зале в обморок от ужаса падали.

— Сомнительная идея, — покачал головой Миронов. — Я считаю, что зрители приходят в кинотеатр, чтобы отдохнуть душой от тягот жизни. А если им и там будут показывать муки и страдания, то кто же тогда пойдет в кино?

— Не скажите, не скажите! У русских вот, например, есть такой режиссер — Тарковский. Я видел один его фильм, кажется, «Андрей Рублев» называется, про старинного художника. Так там в кадре живую корову поджигают, и она бежит, пылая. Жуткое зрелище, до глубины души пробирает! А вы говорите — отдыхать. Человека нужно заставлять сопереживать вместе с режиссером и актерами.

Забавный дядька был этот Сидни Лазарофф, потомок каких-то русских Лазаревых. И ведь, собака, даже кое-что из языка предков знал. По крайней мере «взыграло ретивое» сказал, хоть и коверкая слова, но по-русски. Надо с ним осторожнее, не дай бог, кто-нибудь из парней вставит русское словцо в свою английско-ирландскую речь. Хлопот потом не оберешься…

— Я не видел этого фильма, — сказал Евгений и не соврал. У него случалось не так уж много свободного времени, когда он был в Москве. А, по слухам, фильмы Тарковского крутили редко и в маленьких кинотеатрах на окраинах. Миронов не был таким уж завзятым киноманом и предпочитал картины не с философским содержанием и глубоким смыслом, а что-нибудь попроще: комедии или шпионские со стрельбой и погонями. На комедиях он просто смеялся, а на приключенческих автоматически отмечал ляпы авторов и дивился несуразности происходящего на экране. Неужели так трудно было посоветоваться со знающими людьми, прежде чем браться за постановку? И ведь в титрах всегда стояли фамилии консультантов, вымышленные или настоящие, каких-то полковников и генералов. Он подозревал, что консультанты вместе со своими фамилиями или были высосаны режиссером из пальца, или если эти консультанты реально существовали, то, получая, наверное, немалые деньги за свои советы, просто дурачили киногруппы, потихоньку хихикая в сторону.

— У нас, в Ирландии, русские фильмы совсем не показывают. Нет, неправда. Был когда-то один, «Война и мир» назывался. Большая картина, почти как голливудская, много скачут на лошадях и стреляют.

Сидни посмотрел на него укоризненно.

— Джек, вы когда-нибудь слышали о таком писателе — Лео Толстом?

— Ну, что-то в школе говорили. Он русский?

— Русский, русский. Между прочим — великий писатель. И «Война и мир» — его роман. Попадется — обязательно прочтите!

— Он и сейчас что-то пишет? — с невинным видом спросил Миронов. В душе он не то чтобы смеялся, прямо ржал как лошадь.

Взгляд режиссера стал еще более укоризненным.

— Он умер в начале века! Ох уж эта мне современная молодежь… Ничего не читают и, соответственно, ничего не знают!

— Полно, мистер Лазарофф… Виноват, исправлюсь! Как только вернемся, обязательно пойду в библиотеку и возьму книги этого русского. Все прочту от корки до корки. Я ведь больше футболом увлекался, другими видами спорта. Не до книжек как-то было.

— Всего Толстого вы вряд ли одолеете, он очень много написал. Но «Войну и мир» прочтите обязательно!

Роман Льва Николаевича Миронов, разумеется, в школе читал. Не перечитывал потом, это правда. Действительно, иные были интересы. До Толстого ли курсанту десантного училища, а потом и офицеру? Жизнь и служба берут свое. Кому-то книжки читать, а кому-то и с парашютом прыгать…

— Как ваши дела? — сменил тему Сидни.

— Что вы имеете в виду? Охрану или съемки?

— И то, и другое.

— Все в полном порядке. Мои парни прочесали джунгли вокруг на пару километров. Ничего подозрительного, кроме обезьян и змей, не обнаружено. Тот парень, что вы нам дали, сейчас присматривает наиболее живописные места для съемок. Если ему что-то понадобится, мы тут же сообщим.

— Давайте, давайте, работайте. Кстати, насчет змей. Тут, должно быть, полно этих ядовитых тварей?

— Хватает. Но не беспокойтесь, Сидни. Перед началом съемок в джунглях мы просто пошумим вокруг площадки, пошелестим кустами, постучим по деревьям. Змеи не любят, когда их беспокоят, они просто расползутся. Но все же на всякий случай предупредите своих людей об этой опасности, пусть будут осторожнее.

— Нехорошие новости… Если группа чрезмерно испугается, может случиться забастовка.

Евгений взвыл про себя. Только еще забастовки не хватало! И так драгоценное время утекает, как песок между растопыренных пальцев. Если киношники забастуют, работа совсем остановится. Неужели придется брать командование на себя и гнать потом пароход к границе уже безо всякой маскировки? Очень бы этого не хотелось…

— Но зачем забираться глубоко в джунгли? — попытался он исправить ситуацию. — Нельзя планируемые вами сцены снять где-нибудь поближе, на опушке?

— Достоверности не будет, — промычал режиссер, пребывая в глубокой задумчивости.