Приказ номер один

Л е н и н. Что было делать? Возвращаться в Россию? Товарищи в Петербурге, конечно, вполне поняли бы меня… Возвращаться, отказавшись от всех планов и надежд? Невозможно!.. Уступить, сдаться? Еще более невозможно! Делать вид, закрыть глаза на одно, не заметить другое? Нестерпимо!.. Вести игру, как сам Плеханов? Недостойно!.. Дипломатничать, лишь бы иметь возможность использовать для дела его имя, его авторитет? Непорядочно… Вот именно, непорядочно! И наконец… Наконец, было же у меня самолюбие… Самолюбие, я был молод, наконец!.. (Иным тоном.) Трудные были дни… исторические, пожалуй, в моей жизни… подводящие итог целой — если не эпохе, то стезе жизни… и определяющие надолго поведение и жизненный путь… И я не уехал из Женевы… И «Искра» все-таки вспыхнула!.. (После паузы.) Забыть, отбросить все, что мешало, что разводило и разъединяло нас с Георгием Валентиновичем!.. Как хотелось бы этого! Жил в нем подлинный якобинец… И вот — такая политическая слепота, при его-то остроте политического зрения, когда революция наконец победила?!. (Вновь у висящей на стене карте России.) Побеждает… Начинает побеждать… Сопротивление велико… Невероятно велико… Удастся ли строить социализм в такое время, когда все гладко и спокойно?.. Эсеры… Меньшевики… эти «социалисты»… Все эти бывшие революционеры и бывшие марксисты делают теперь знаменем всей своей контрреволюционной оппозиции бывшего революционера и бывшего марксиста Плеханова! И уже во сто крат громче повторяют его пророчество о неминуемом крахе и скорой гибели социалистической революции!.. (Иным тоном.) Но было… было же и другое? Что могло дать совсем иное движение всей его жизни? Съезд… Съезд, с которого все начиналось… Который сегодня, как никогда, определяет и определит все!..

1903 год, июль — август. Брюссель, Лондон. П л е х а н о в, необычно взволнованный, обращается к большой аудитории.

П л е х а н о в. Товарищи! Организационный комитет поручил мне открыть второй очередной съезд РСДРП… Положение дел настолько благоприятно теперь для нашей партии, что каждый из нас, российских социал-демократов, может воскликнуть и, может быть, не раз уже восклицал словами рыцаря-гуманиста: «Весело жить в такое время!»… (Помедлив.) Я сказал, что положение дел теперь чрезвычайно благоприятно для нашей партии. Эти слова могут показаться преувеличением ввиду многих неустройств, несогласий и разногласий… Эти неустройства, несогласия и разногласия, без сомнения, очень велики и прискорбны…

Сцена продолжается как диалог  Л е н и н а  и  П л е х а н о в а.

Л е н и н. Они в самом деле велики и прискорбны, Георгий Валентинович.

П л е х а н о в. Голосование устава это показало… Мы проиграли, а?

Л е н и н. Мы биты!.. По первому же пункту!.. И биты жестоко!..

П л е х а н о в. Членство в партии… Признаться, не ожидал такого размежевания. А Мартов с Троцким! Собрали под свои знамена всех… Колеблющихся… Оппортунистов!..

Л е н и н. И с этим «болотом» они намереваются создавать партию? Из подобных же колеблющихся и оппортунистов?

П л е х а н о в. Из сочувствующих, содействующих, советующих со стороны!..

Л е н и н. Но не принимающих даже самой мысли о партийной дисциплине? Может быть, мы собрались здесь, чтобы учредить дискуссионный клуб? Или, все же, нам предстоит свергать российское самодержавие? Строить новую Россию?

П л е х а н о в. По существу, Мартов утверждает, что…

Л е н и н. …Что можно  ч и с л и т ь с я  членом партии, н а з ы в а т ь с я  членом партии!.. Нет, надо раз и навсегда отграничить болтающих от работающих! Едва ли найдется другая страна, в которой бы смешение этих двух категорий было бы так обычно, вносило такую тьму путаницы и вреда, как у нас в России… И я готов повторять и повторять: лучше, чтобы десять работающих не называли себя членами партии, — действительные работники за чинами не гонятся, — чем чтобы один болтающий имел право и возможность быть членом партии!.. Да, я готов повторять и повторять: нам действительно нужна крепкая, централизованная, боевая организация! Революция в России — близка, она куда ближе, чем думают… Нет, тысячу раз нет! Без такой дисциплинированной партии мы не победим. Не победим нигде, ни в чем, никогда! Без дисциплины, без строжайшего порядка в партии не будет и дисциплины и порядка в рабоче-крестьянском государстве, в его хозяйстве, экономике, а сколько-нибудь успешное строительство нового общества, социалистического общества станет попросту жалкой обывательской фантазией, утопией! Или — прямым и самым бессовестным обманом трудящихся масс… Дисциплина и порядок начинаются с партии и в партии!

П л е х а н о в. Поэтому я и голосовал за формулировку Ленина, а не формулировку Мартова!

Л е н и н. И оба мы потерпели поражение!..

П л е х а н о в. С Мартовым, к сожалению, оказались не только оппортунисты…