Приказ – погибнуть

– Теперь последнее, – он полез в нагрудный карман и вытащил оттуда квадратную карточку. – Вот адрес. Даю вам три дня на устройство личных дел, на четвертый вы обязаны прибыть по указанному адресу, – и с этими словами он протянул Виктору извлеченный из кармана белый прямоугольник карточки. – Родителям скажете, что уезжаете на выполнение ответственного правительственного задания. Куда и зачем, не сообщать. Записку с адресом никому не показывать, по приезде отдадите ее лично мне. Вам все понятно?

– Да, – коротко бросил Виктор и, понимая, что разговор окончен, вышел из машины.

Водитель занял свое место, и «Волга», прыгая на ухабах, рванула по пыльной дороге. Выскочив на шоссе, они ехали до тех пор, пока последние дома деревни не скрылись за поворотом, затем замедлили ход и остановились. Водитель выпрыгнул из-за руля и, оглядевшись по сторонам, быстро сдернул липовые накладные номера, бывшие поверх настоящих. Тем временем интеллигент-полковник сорвал с головы парик, обнажив обширную лысину, и сдернул накладные брови. Теперь в этом лысом господине едва ли кто-нибудь признал бы того густоволосого импозантного мужчину, несколько минут назад разговаривавшего с Виктором. Он откинулся на сиденье и, закурив, пустил вверх клуб дыма. Настроение было прекрасное, все прошло без сучка и задоринки, босс будет доволен. Он с наслаждением затянулся и закрыл глаза.

Виктор посмотрел вслед удаляющейся машине и, глубоко вздохнув, направился к родительскому дому. Переодевшись в чистую одежду, он прямиком потопал в контору.

– Вот заявление об уходе, – зайдя к председателю и едва поздоровавшись, заявил Виктор. – Подпишите, пожалуйста!

– Да ты что, Витя! – затарахтел председатель. – Не могу я тебя сейчас отпустить. Мне тебя и подменить некем. Кто в отпуску, кто бюллетенит. Вот месячишка через два-три – пожалуйста. Только куда ты пойдешь? – он постарался побольнее уколоть стоявшего перед председательским столом парня. – Сам понимаешь, кто ж тебя на работу-то возьмет?

– Ну, это уж не ваше дело! – огрызнулся начинающий свирепеть Виктор. – Подпишите заявление и рассчитайте. Мне нельзя ждать, мне нужно уволиться сегодня-завтра, не позже.

– А вот я возьму и не подпишу. По закону имею полное право. Так что хочешь не хочешь, а два месячишка придется поработать. Вот так! – Председатель самодовольно ухмыльнулся, оскалив свои золотые зубы.

– Не подпишете? – голос Виктора приобрел стальной оттенок, тот самый оттенок, которым он подгонял заробевших в бою солдатиков. – Ну, так с завтрашнего дня я не выхожу на работу. Готовьте замену.

С этими словами он развернулся на сто восемьдесят градусов и неторопливо направился к двери.

– Тогда я уволю тебя за прогул и в трудовую книжку занесу, – тряся протянутой в сторону Виктора рукой, крикнул ему вдогонку председатель.

– Да пошел ты! – донеслось до него из-за закрывшейся двери.

Лицо председателя вытянулось, и он, словно прижженная спичкой пиявка, отвалился на спинку кресла.

Разговор с родителями Виктор откладывал до последнего вечера. Наконец он решился:

– Пап, мам, я уезжаю по правительственному заданию. Возможно, на несколько месяцев. В общем, сам не знаю, насколько. Писать не буду, так что писем не ждите. Что я на задании, никому не говорите, нельзя. Да и не поверит никто. Лучше говорите, что подался в Сибирь, к другу, на заработки. Ну, вот и сказал. Сильно я вас ошарашил, а?

– Нет, сынок, – тихо сознался отец, – я уже все понял в первый день, когда машина приезжала, потом ты сразу пошел расчет из колхоза брать. Я и сказал тогда матери: вот увидишь, наш сын в органы уйдет. Вот… я был прав, – добавил он, повернувшись лицом к сидевшей на кровати матери.

Виктор в очередной раз подивился проницательности отца и, запустив руку под матрас своей койки, вытащил оттуда уложенные в пакет деньги.

– Это вам, – протягивая их матери, проговорил он. – Может, что купите.

– Откуда такие деньжищи? – испуганно пролепетала мать, хватаясь руками за сердце.

– Аванс, – авторитетно изрек отец и, взяв пакет из рук Виктора, высыпал деньги на стол. – А себе-то оставил?

– С лихвой, – кивнул сын, собирая в рюкзак свои вещи.

– Береги себя, сынок! – донеслось до уже поворачивающего за угол дома Виктора. Он обернулся и, улыбнувшись, весело помахал рукой. Провожать себя он запретил категорически, опасаясь, как бы, глядя на плачущую мать и украдкой смахивающего слезы отца, не зареветь самому.

– Пропустите! – пробурчал Прокофий Петрович и снял палец с кнопки селектора, затем встал и нервно прошелся по кабинету. Ожидание известий почти доконало его и без того расшатанные нервы.

Он уже начал думать, что зря затеял поиск этого мелькнувшего на горизонте «Эльдорадо», когда в кабинет, тяжело дыша, ввалился лысый гражданин с высоким гладким лбом.

– Ну? – требовательно спросил вошедшего Прокофий Петрович.

– Все сложилось, как вы и предполагали, и насчет патриотизма тоже были правы. Такую наживку он заглотил моментально, а вот насчет денег явно перестарались.