Приказано добиться результата. Как была обеспечена реализация реформ в сфере государственных услуг Великобритании

Сколько бы ни говорили о социальной изоляции, ни расходовали средств и ни принимали мер (заслугой правительства является то, что оно включило этот вопрос в повестку дня), результаты далеки от ожидаемых. В 1998 г. я как-то оказался в школе на юге Лондона, где запускалась программа для детей из социально изолированных семей. Были поставлены достойные цели, отлично пройден первый этап. Но когда основательница программы, Мойра Уоллис, ушла, ее начинания рухнули; дело пошло по тому же пути, что и в остальных школах в этом районе, и его засосало в омут, частью которого были разного рода бюрократические проформы. (С некоторым запозданием за восстановление этой программы взялась Хилари Армстронг, получившая свой пост после перестановок 2006 г., затем работу продолжил Эд Милибанд, сменивший Хилари на этом посту.) Все новые предложения по возрождению неблагополучных районов становились известны по мере их возникновения, а потом исчезали из виду, хотя продолжали получать финансовую поддержку. Я считаю причиной низкой результативности таких проектов нечеткое планирование. Деньги передавались руководителям или партнерам в местных органах власти без предварительной оценки способности рационально их потратить, а система извлечения уроков и распространения на этой основе положительного опыта так и не была создана. Если деньги оказывались в руках людей, умеющих добиваться результатов в области социальных преобразований, они приносили пользу, но чаще этого не происходило. Даже с эффективностью таких популярных программ, как «SureStart» («Уверенный старт»), которая предоставляет моральную и материальную поддержку родителям совсем маленьких детей, есть реальные проблемы, поскольку эти программы рассчитаны на добровольное участие родителей. Некоторые родители активно пользуются этой возможностью, социальные работники довольны, но те, кому действительно она нужна (юные родители или те, кто употребляет наркотики, бедные и обездоленные), редко вступают в программу со своими малышами. Да и чего ради они, совсем неуверенные в себе, без дополнительных уговоров пойдут туда, где встретят специалистов и довольных собой мам? Опять-таки после объективной оценки действия этой программы правительство старается перенацелить ее, сделать более конструктивной, но, чтобы добиться нужных результатов, потребуются упорство и неустанная работа по ее реализации.

Слишком часто программы, предназначенные для помощи самым социально изолированным лицам, базируются только на добрых намерениях и избыточном финансировании, а такая комбинация вряд ли полезна. Результатом стала запятнанная репутация программ правительства Блэра, направленных на достижение социального равенства. Зато есть результаты введения минимальной зарплаты, создания стимулов для труда и налоговых кредитов для тех, кто все-таки выходит на рынок труда. Самым достоверным свидетельством тому является значительное сокращение количества живущих в бедности детей: сейчас в таком положении находится почти на миллион детей меньше, чем 10 лет назад. Бедность среди пенсионеров также серьезно сократилась. Самое важное, как утверждает биограф Блэра Джон Рентул, заключается в том, что «в целом при лейбористах разрыв между богатыми и бедными сократился… По данным Управления национальной статистики, в результате “национальной налоговой политики и налоговых льгот на доходы домовладений в 2005 г.” было достигнуто наиболее равномерное распределение доходов после выплаты налогов с 1987 г.»[173]. Кроме того, улучшилось положение с распределением доходов среди населения с наименьшим уровнем благосостояния, где результаты предоставления государственных услуг (программы как повышения успеваемости по чтению, письму и арифметике в сфере образования, так и увеличения возможности выбора и сокращения сроков ожидания в сфере медицинского обслуживания) привели к большему равенству.

Но все еще остается небольшое, но значительное меньшинство, на которое, невзирая на существенный размер расходов, этот прогресс не распространился. Имеются программы для учеников, которых исключили из школ или которые сами бросили их, в том числе для прогульщиков, но часто их реализация оставляет желать лучшего. Более 30 тыс. учеников каждый год заканчивают школу, не получив вообще никакого свидетельства (и даже самой низкой отметки по изобразительному искусству за среднюю школу второй ступени[174]), и оказываются в крайне неравном положении на рынке труда по сравнению даже с выпускниками, например, польского происхождения. Оборачивается это тем, что немалое количество граждан укрываются у себя дома, требуют пособий и смотрят на мир недобро и с некоторым отчаянием. Роберт Пестон вполне справедливо пишет [Peston, 2005, p. 285–286]: