Приказано - спасти... (СИ)

Неожиданной находкой в санитарной машине оказалась кем-то оставленная автоматическая винтовка АВС-36. Тут же лежали подсумки с магазинами. Покачав на руке редкий образец оружия, красноармеец положил его сверху на кучу вытащенного из машины различного медицинского оборудования, решив определиться с винтовкой потом. Уж больно много слухов ходило о ненадежности АВС. Да и возможность ведения автоматического огня из этого оружия была относительной. Ведь переводчик огня на винтовке был заперт в положении "одиночный огонь". А ключ должен был храниться у командира отделения. И отпереть его, командир отделения имел право только с разрешения командира взвода. Вот только, где он — этот командир отделения? Конечно, поковырявшись, можно было бы скрутить "хитрой" железячке голову. Но надежности оружию это не добавит. Самозарядка она, "самозарядка" и есть. Хотя бойцы и называли её "автоматом". Если уж говорить об автоматах, Семен предпочел бы привычный ППШ, но где бы его взять? А обеспечить хоть каким-то оружием требовалось всех способных стрелять.

— Семен! Семен!!! — крик Фиры донесся из леса. Красноармеец чертыхнулся: "Чего орет, дурочка. Не на гулянке, же…" Однако быстрым шагом двинулся на крик. Из-за кустов выбежала запыхавшаяся Фира и чуть не сбила его с ног.

— Семен, там… Там прицеп… И лошадь…

— Постой, не тарахти. Какой прицеп, где?

Девушка, судорожно хватая воздух открытым ртом, махнула в сторону рукой:

— Там. Машина с бочками, и за ней, как ты сказал, прицеп прикреплен. Семен, там еще лошадь раненая стоит, вся морда в крови. Пойдем, ей помочь надо…

Забрав свой карабин, красноармеец двинулся за девушкой.

В сторону от дороги вела полоса примятой травы. Недалеко, на небольшой поляне обнаружилась штабная "Эмка" и два ЗиСа загруженные бочками. Ближняя машина и имела искомый прицеп.

А еще из-за кустов вышла к людям раненая лошадь. Она прихрамывала на переднюю ногу, гноящаяся рана виднелась на крупе. Но хуже всего выглядела морда животного. Видно осколок ударил по касательной, срезав часть кожи, и теперь кость белела в окружении засохших потеков крови и гноя. Страшно выглядела красная ямка оставшаяся от выбитого глаза.

Фира осторожно двинулась вперед, стараясь не спугнуть раненое животное.

— Семен, надо ей как-то помочь, может перевязать…

Хлесткий треск винтовочного выстрела заглушил шум ветра в кронах деревьев. Лошадь простояла еще несколько мгновений и медленно завалилась набок. Мертвый глаз, казалось, с укоризной смотрел на людей.

Семен опустил от плеча карабин и передернул рукоятку затвора. Блестящая желтая гильза отлетела в сторону, а ее место в патроннике занял новый патрон.

— Ты, сволочь!!! Ты что сделал?!! — Фира бросилась на Семена с кулаками и успела таки ударить его по губе. Автоматическим движением красноармеец отшвырнул девушку в сторону:

— Красноармеец Дольская, прекратите истерику!

Фира поднялась на ноги и глядела на Чекунова вся трясясь от злости:

— Зачем? Зачем ты ее убил?

"Не понимает" — промелькнуло в сознании Семена. "Жалко ей животину, видишь ли! А мне, что — не жалко? Да наш колхоз после войны еще несколько лет на лошадях пахал. Трактора то, не сразу появились. И для крестьянина: конь — это такая ценность была… Ей то что, она — городская". Однако вслух он произнес только одно:

— Фира, не нужно чтобы лошадь мучилась. Мы ей бы не помогли.

— Да ты, ты…

В голосе Семена прорезались командирские нотки старшины Чекунова:

— Не кричите Эсфирь Михайловна. Отправляйтесь лучше к дороге. Там около санитарного автобуса сложены вещи из него. Разберитесь с ними и определите, что нам нужно забрать с собой.

Фира ожгла его яростным взглядом, но справилась с собой и молча двинулась к дороге, отпихнув Семена со своего пути.

"Обиделась. Пусть. Некогда мне ее сейчас жалеть. Семнадцать человек в моей команде. Даже если они этого и не знают. Достаточно того что знаю я. И если буду жалеть одного — могут погибнуть все. Так что, если понадобится — я еще и не такой сволочью могу быть… А с этой лошадью нам повезло. Считай, продовольствие на первое время уже есть. И пусть Фира сколько угодно морщится — съедим мы лошадку за милую душу. Подольше проварим и слопаем".

Однако, сначала требовалось проверить состояние прицепа. Семен обошел находку по кругу: прицеп как прицеп, колеса целые, рессоры на месте, загружен бочками. А что в них? Откинув задний борт, влез в кузов. Качнул крайнюю бочку — пустая. "Вот же люди, даже пустые бочки не бросили, с собой тащили. Ладно, будем выгружать".

По одной, Чекунов подтаскивал бочки к краю платформы и сбрасывал вниз. Одна, вторая, третья… Бочки гулко ударялись об землю, звонко лязгали, сталкиваясь друг с другом и раскатываясь по поляне. Вот и последний ряд. Однако очередная бочка, зацепившись за что-то, осталась неподвижной, не поддавшись рывку красноармейца. Пальцы скользнули по маслянистой поверхности металла и сорвались, предварительно оставив клочок кожи на завальцованной кромке днища.