Приказано влюбить

Сложить два и два оказалось совсем не трудно.

"Ух ты, какой резвый жеребчик, - подумала Ленара. - А ведь недавно чуть не окочурился".

"Он нормальной бабы лет пять уже не видел", - вспомнились слова Котова.

Похоже, полковник оказался прав в своих предположениях: окрутить молодого мужика при таких условиях - раз плюнуть. А где окрутить, там и растормошить. Главное - действовать грамотно и не торопить события.

Боец разглядывал её целую вечность, а потом... протянул руку.

Однако!

Пальцы его дрожали. Губы чуть приоткрылись. Красивые, кстати, губы. А взгляд...

"Ну, хватит уже, - решила Сабитова. - Хорошенького понемножку".

Она распахнула глаза, и боец отдёрнул кисть, будто перед ним возникла очковая кобра. За каким-то лядом он стащил простыню вниз, основательно прикрывая причинное место.

Вот артист.

 - Привет, - сказала Ленара, как ни в чём не бывало.

И вдруг он ответил. Точнее - попытался. Машинально, видимо. Прошептал одними губами "Привет" и тут же отвёл глаза, покраснев ещё гуще.

1. Имеется в виду популярный оттенок "армейский зелёный"

2. Ленара вспоминает знаменитые стихи Александра Блока.

3. Наташа Ростова - героиня романа Льва Толстого "Война и мир". Нежная и воздушная барышня.

=13. Старший сержант Евгений Тихонов

 - Как ты себя чувствуешь?

Смысл вопроса дошёл не сразу, и Женя нахмурил лоб. Как он себя чувствует? То есть...

Вообще, или сейчас?

Он чувствует себя сломанным. Потерянным. Искалеченным и никому не нужным.

Сестра не приехала. Мама не позвонила. А это обидно, ведь он месяц валялся в госпитале.

Отчего он стал не нужен? Почему его списали, словно старый разбитый хлам, забыли и бросили одного?

Он не стал отвечать. Он не мог ответить.

Непонятная Лена потрепала его по плечу.

 - Ничего, - сказала она. - Скоро станет легче, вот увидишь. Всё наладится.

Ничего не наладится! Ничего не наладится! Никогда, слышишь ты, дура! Дура грёбаная! Это вы здесь живёте, суки, в тепле, горя не знаете, зажрались совсем, а за вас там люди умирают! Умирают, или калеками становятся. Навсегда! Насовсем!

Ничего не наладится!!!

Женя сжимал и разжимал кулаки, скрипя зубами. Его трясло. Хотелось выть.

 - Не заводись. - Голос Вариной подруги прозвучал как-то иначе. Жёстко, холодно, без телячьих нежностей. Словно другой человек говорил. - На вот, выпей.

Девушка всучила ему кружку. Горячую. Кажется, она туда что-то подбросила. Наверняка очередную отраву. Мало ей, видать, что он два дня в отключке провалялся. Похоже, она заодно с этим носатым хмырём из клиники!

В чашке обнаружилось какао. Обычное самое, как в детстве. А то, что он принял за отраву, оказалось крошечной зефиркой.

Какао с зефиркой...

Серьёзно? А водки нет? Совсем?

Он посмотрел на девушку. Вдруг поймёт?

 - Пей давай.

Похоже, поняла.

Только вот не совсем так, как хотелось бы.

Он послушно сделал глоток. Хорошо. Сладко. Такое в школьной столовке давали.

Там, в другой жизни, где нет необходимости спать в обнимку с автоматом, а смерть кажется чем-то далеким и совершенно нереальным. Да что там! Когда тебе семнадцать, смерти вовсе нет...

И вдруг глаза защипало от слёз. Подкатило так, что не сдержаться. Перед мысленным взором замелькали лица тех, кого не вернуть. Матерщинник Прапор, Комбат с усами, гуще чем у Чапая, взводный Саня по прозвищу Баян, Лёшка Смирнов из соседнего двора, они с ним ещё на призывном пункте задружбанились...

... и тот паренёк-первогодка, имени которого он так и не узнал...

Все они... Все... Их больше нет.

Женя глубоко вздохнул, чтобы отпустило, но...

... не отпускало нифига.

Предательский всхлип сорвался с губ.

 - Эй. - Варина подруга мгновенно оказалась рядом. Забрала кружку и поставила на стол, а сама села прямо на пол. Схватила за руку. Поначалу Женя хотел высвободить ладонь, но...

Вместо этого только крепче сжал тонкие пальцы.

Они сидели и молчали. А минуты текли медленно, точно смола по стволу сосны.

"Хорошо, что я её совсем не помню, - думал Женя, украдкой бросая взгляды на свою благодетельницу. - Иначе со стыда бы сгорел".

* * *

Непонятная Лена всё-таки уговорила его допить какао. Зефирку он слопал по своей инициативе. Было вкусно, хоть и мало.

А теперь его клонило в сон. Немилосердно, будто он принял лошадиную дозу снотворного и запил литром самогона. Веки налились свинцом. Голова плыла.

 - Пойдём. - Варина подруга встала и взяла его за локоть. Потянула. - Тебе лучше лечь.

Женя скривился. Собственная беспомощность сводила с ума. Однако сейчас лучше не спорить, а то рухнет с табуретки мордой в пол, а эта хрупкая дивчина ещё и тащить его удумает. Надорвётся.

Хотя... От него прежнего и половины не осталось...

Да какой там половины. Четверти! Похудел так, что сам себя в зеркале узнавать перестал. Но всё же...

Ей тяжело будет волочь его на себе. Поэтому надо дойти до койки. Ну... то есть, до кровати.

Он встал, и Непонятная Лена тут же поднырнула под его руку.

Надо же. Соображает.

А вот он, похоже, уже нет...

Кухня слилась мутно-бежевым пятном, закружилась, потолок полетел вниз, а он, Женя, вверх, да только наверху почему-то оказался пол...