Приказано влюбить

Лена... Лена оказалась не той, за кого себя выдавала. Они поругались, и он ушёл. Потом был дождь. Сильный дождь. Настоящий ливень. Женя помнил раскаты грома, и то, как хлюпала в кедах вода. Он помнил рыжего соседа. Тот вроде бы пытался уговорить его вернуться. А потом...

Потом всё как будто стёрлось. Смешалось. Подёрнулось дымкой забытья.

На него напали... Или... Или это он сам с кем-то сцепился? Но... зачем? И как он оказался здесь?

Лампа под потолком начала противно жужжать, заморгала и погасла, оставляя Женю во мгле, полной страхов. Он часто и рвано дышал, чувствуя, как по спине течёт холодный пот. Тогда тоже было темно. Очень темно. Темно и тесно. И он также не понимал, что происходит, пока о крышку гроба не застучали комья земли. Его закапывали в землю. Живьём. Наказывали раба за непокорность.

Евгений судорожно сглотнул и плотнее вжался в мягкий угол. Он совсем не умел молиться, но ничего другого не оставалось. Женя закрыл глаза и сам не понял, как уснул.

Поначалу ему пригрезились зелёные, заросшие можжевельником и скальным дубом, склоны Кавказских гор, но потом холмы и овраги превратились в соблазнительные изгибы самого желанного тела. Он гладил ладонями горячую кожу. Целовал и шептал: "Прости, что я ушёл тогда. Прости, если сможешь". И она прощала. Прощала и плакала, крепче прижимая его к себе. А Женя губами ловил слёзы, что катились по её бледным щекам.

Дверь открылась с таким скрипом, что проснулся бы даже мёртвый. Евгений вздрогнул и заморгал.

 - Эй, псих, - голос показался смутно знакомым. - На выход.

Сильные руки схватили, подняли, поставили на ноги. Женю не слишком ласково выпихнули в полутёмный, бесконечно длинный коридор с обшарпанными стенами.

 - Пошёл. - Конвоир пихнул его в спину, и Евгений с ужасом сообразил, где видел этого типа.

Санитар. Тот самый санитар, которому он, Женя, сломал руку. Чёрт, как же давно это было! Словно в другой жизни.

 - Где я? - спросил Женя.

 - Все вопросы к врачу, - буркнул здоровяк. Запястье его давно зажило, и гипс сняли.

"К врачу..." - мысленно повторил Евгений.

Так, стало быть, он в больнице. А значит, той ночью у котлована случилось что-то серьёзное.

Чёрт!

Женя закусил губу. Страшное предположение мелькнуло в сознании. Чёрт!

"Наверное, я кого-то укокошил в запале", - сообразил он. Скорее всего, так и есть. Но вместо тюремной камеры его отправили в психушку, потому как с головой не дружит и себя толком не помнит.

Вполне логичное объяснение. Но ещё лучше сейчас всё объяснит носатый. Ведь это к нему его ведут.

Женя представил Артура и погрустнел. Теперь очкастому хлыщу открыта прямая дорога к Лене. И открыл её сам Женя. Своей непроходимой тупостью открыл. Хотя... Этот чернобровый упырь, если разобраться, не самый плохой для неё вариант. Молодой, перспективный. Квартира у него большая. Должность солидная.

"Уж наверняка лучше спать с психотерапевтом, чем с психопатом", - угрюмо подумал Женя, послушно сворачивая туда, куда вёл медбрат.

Конкурент в борьбе за Ленино сердце сидел, согнувшись в три погибели над столом, и что-то быстро писал. Он, похоже, даже не заметил вторжения в кабинет.

Евгений решил, что в первую очередь попросит Артура освободить его от смирительной рубашки, а во вторую - позвонить Лене. Услышать родной голос хотелось больше, чем жить.

 - Садись, - скомандовал санитар, и Женя безропотно опустился на стул. Медбрат встал у него за спиной. Недвижный и мощный, словно мрачная скала.

Врач закончил писать, отложил ручку и повернулся к визитёрам. Евгений не сдержался и вскрикнул. Подскочил, но тяжёлые руки тут же легли на плечи, пригвождая к месту. Воздух в груди встал колом - ни вздохнуть, ни выдохнуть. Сердце сжалось, замерло, а потом заходило ходуном, громко молотя о рёбра.

Зеленовато-жёлтые глаза. Широкая белозубая улыбка. Высокий лоб. Южный загар.

Тот, кого надо забыть...

Грёбаный Джон, от прикосновений которого не отмоешься даже щелочным мылом, сколько не три. Человек, который купил его у Хазмата и превратил в раба. Сделал постельной игрушкой. Творил мерзостные вещи, о которых страшно даже вспомнить.

Расслабься... Я научу тебя получать удовольствие...

Женя сопротивлялся, как мог. Его дурманили наркотой и били. Насильно поили водкой и закапывали живьём. Стегали плетьми, держали в яме, но он всё равно сопротивлялся. Пока...

Пока не понял, что обмануть работорговца можно только одним способом...

"Вот увидишь, - сказал ему Джон той далёкой ночью. Женя помнил, как сжимал зубы, когда насильник ласкал его между ног. - Ты кончишь так сладко, что не захочешь больше ничего другого. Но ты должен отдаться сам. По доброй воле".

"Я согласен..." - отвечал Женя, а сам ненавидел себя всеми фибрами души.

"Тогда расслабься, и я научу тебя получать удовольствие"...

Евгения освободили от пут, и он дал Джону то, чего работорговец хотел. И сделал всё так, как тот требовал. А когда "Господин", протяжно стоная, задрожал от оргазма, вломил ему с такой яростью, что Тот, кого надо забыть, отлетел к стене и отключился. Ну а Женя выскользнул из хижины, бесшумной тенью пробрался к границам лагеря и дал дёру...