Приход № 3 (февраль 2014). Сретение

Священник А. Т. в своей статье о древней и современной практике причащения поневоле пытается влить вино новое в мехи ветхие. Дело в том, что именно все еще формально действующие правила «говения» не позволяют человеку еженедельно принимать участие в Евхаристии, что было нормой для древних христиан (об этом будет моя статья). Мне также показалось, что он не вполне различает понятия исповедь и покаяние (это не синонимы). Древние правила палестинских и египетских отшельников – для современного человека просто садистские и издевательские – не имеют к нашей жизни никакого отношения. Их надо воспринимать в историческом контексте (как памятники своего времени), как и все условные правила, рожденные меняющейся религиозной и политической ситуацией, в отличие от безусловных и вечных слов Христа. Разумеется, об этом желательно писать предельно корректно, просто предоставляя читателю информацию. Тогда он задумается о нелепой ситуации, в которой мы пребываем: никто не может в точности выполнить предписания Типикона (этакого «православного Талмуда»), слагавшегося в Средиземноморском регионе, но для многих он более авторитетен, чем Евангелие Христово и богословское наследие апостола Павла, избранного Самим Христом для проповеди язычникам. Вот – действительно актуальная тема!

В газете вы могли бы открыть рубрику «Устав», например. И начать обсуждение смысла Великого поста. Время идет! Будет ко времени.

И еще:

1) стр. 13. Изречение «В главном единство, во второстепенном…» я бы не стал определять как однозначно протестантское. Во-первых, традиция приписывает ее бл. Августину или Викентию Лиринскому (так в проповеди Патриарха Кирилла). Во-вторых, пусть даже это не совсем так (а атрибуция некоторых текстов никогда, вероятно, не получит однозначного решения, – говорю как профессиональный историк-источниковед), – но наклеивать ярлык «протестантский» на хорошее изречение – значит отвращать от него «малых сих», боящихся протестантов. И ведь в самой максиме нет ничего сугубо протестантского… Надо быть тоньше и деликатнее… Например: «известное изречение, традиционно приписываемое Августину Блаженному…» и т. д.

2) стр. 41. В отношении термина «покаяние» и соответствующих ему библейских терминов. Важно помнить, что «заезженное» до неприличия и потому потерявшее для большинства всякий смысл слово «покаяние» соответствует греческому метанойа – «перемена ума», «изменение сознания» (это очень важно!), а также еврейскому тешува – «возврат», «возвращение». Вероятно, именно это значение термина определило образную метафору в притче Христа о блудном сыне (о самонадеянном юноше, заблудившемся в мире «красивых» языческих соблазнов), где грешник именно возвращается к отцу. Когда Иоанн Предтеча призывал: «Покайтесь!» – это означало: «Вернитесь (к Богу)!», то есть вернитесь к смыслу изначальных отношений между Богом и призванным Им народом, измените ваше искаженное националистическое сознание, с которым вы не сможете войти в Царство Божие, которое с пришествием Мессии-Христа открыто всем народам! Увы! Большинство современников Иисуса остались на «ветхих» позициях, и это определило трагедию библейского Израиля. Пример вечно актуален и для христиан. Действительно ли мы в храме каемся, то есть меняем наше «обветшавшее» и выходим в мир «новыми людьми», от которых «пред человеки» исходит такой свет, что окружающие в свою очередь обращаются к Богу и принимают крещение? Смешно? Нет! Ведь именно так – личным примером! – осуществляли свою миссию древние христиане: у них не было ни мощной организации, поддерживаемой государством, ни соборов на городских площадях, ни богатых монастырей, ни телевизионных каналов, ни быстрых колесниц (джипов, БМВ и др.) для ускорения проповеди…

3) стр. 44. Церковные каноны, запрещающие женщинам приходить в храм в «критические дни», лишь выдают ветхозаветный менталитет их составителей. К Евангелию Христианской Свободы это не имеет никакого отношения. В отличие от временных Моисеевых законов очищения, Христос очистил всех нас раз и навсегда.