Приход № 9 (август 2014). Преображение

Ведущий Джули, по вашим словам, вы осознали, что не можете простить того, кто совершил убийство. Вы вообще хотели простить этих людей?

Джули Как и Робину, мне задали этот вопрос во время интервью, но оставили его на самый конец, поэтому я совсем не была готова к нему. Я вообще не думала о прощении в тот момент, это было за пределами моих мыслей, поэтому я ответила абсолютно инстинктивно и сказала «нет». Когда я немного отошла, то стала размышлять о сказанном: правда ли я верю в то, что не готова простить? И нечто в глубине меня подсказывало, что это абсолютно нормальное состояние.

Часть моего примирения с этой ситуацией состоит в том, что надо принимать адекватные решения в подобных ситуациях. Кто я такая, чтобы прощать? Я прощаю от своего имени, или я могу простить от имени своей дочери? Я поняла – и почувствовала это очень остро, – что я действительно имею право произнести слова отказа от прощения. Если бы какой-то религиозный лидер подошел ко мне и сказал, ну послушайте, для поддержания добрых отношений, для исправления ситуации и достижения прогресса в решении проблемы терроризма в нашей стране, для исцеления общества, крайне было бы полезно, если бы вы могли сказать, что можете простить. Я знаю, что смогла бы произнести эти слова, но я также понимаю, что никогда бы не смогла поверить в их искренность в глубине души. Поэтому я приняла решение, что необходимо отложить эту проблему прощения в сторону, чтобы по-настоящему исцелиться и начать свою жизнь заново.

Ведущий Это было непросто, пришлось ли вам сопротивляться своей решимости в этом вопросе?

Джулия Мне вовсе не пришлось сопротивляться этому решению. Напротив, мои знакомые стали сопротивляться моей твердости. Я же ни разу не усомнилась, что поступила правильно. Понимаете, я смогла отложить прощение в сторону и начать жизнь заново, храня память о своей дочери, что стало важнейшим аспектом моей жизни. И главное, я смогла поставить ее смерть в контекст своей жизни и своей общественной позиции. Теперь я не должна проживать каждый день, сражаясь с необходимостью достичь прощения.

Несколько лет назад я делала документальную передачу для Би-би-си и познакомилась с семьей, которая лишилась единственного сына в результате противостояний в Северной Ирландии. После его похорон родители заявили, что они простили убийцу. Когда я встретилась с ними двенадцать лет спустя, они все еще каждый день стояли на коленях перед распятием, испрашивая для себя эту возможность для прощения. Понимаете, они совсем не чувствовали себя примиренными. Я подумала тогда, что не хочу находиться в таком же состоянии: какой груз они тащат на себе… хотя могли бы просто избавиться от него. Вы знаете, греки говорили в подобных случаях, что надо «выдохнуть». Вот и мне очень близко это понятие «выдыхания», как и в древнегреческой традиции, как будто ты выбрасываешь что-то из себя.

Ведущий Мпо, каково было вам, когда в вашем собственном доме был убит близкий человек? (трагическая история с убийством домохозяйки, близкого друга семьи во время ограбления)

Мпо У меня не было особых сомнений на счет прощения, и все вокруг меня поддерживали, на этих людей я могла опереться. Мои близкие щедро предоставили мне возможность снова и снова рассказывать свою историю, чтобы преодолеть эту ситуацию в таком ритме, который я могла себе позволить. Мне нужно было разобраться в своей боли, которую мне пришлось пережить. Мне нужно было примириться с тем ужасом, теми кошмарами, эмоциональными или психологическими бурями, через которые прошла наша семья и которые пережили мои дети. Ведь это потеря не просто чего-то вещественного, а личности, человека – и это было мучительно больно.

Ведущий И все же вы смогли однажды простить человека, который совершил убийство.

Мпо В нашей книге мы пишем, что прощение – это 4-шаговый процесс, по которому ты движешься в том темпе, который под силу тебе. Никто не может сказать, что пора бы уже завязывать с первой фазой и переходить к следующей. Я хочу назвать эти четыре шага: необходимо прежде всего рассказать свою историю, затем – назвать и четко обозначить свою боль, а следом ты можешь предложить прощение; после чего перед тобой открываются новые возможности: ты по-настоящему можешь переоценить свое отношение к совершенному злу. Ты можешь посмотреть на произошедшую трагедию с новой платформы, отличной от той, что существовала до трагедии.

Ведущий Хорошо, но вот это утверждение, что нет ничего, что нельзя бы было простить… Существуют ведь ужасное зло в этом мире, удивительная жестокость – неужели все сказанное можно отнести к любому подобному случаю, и ничто не находится за пределами прощения?

Мпо Я правда считаю, что все подвластно прощению. Я была свидетелем многих слушаний Комиссии правды и примирения (специальный суд в Южной Африке по вопросам апартеида). Важная часть в процессе прощения состоит в том, что каждый человек, который готов предложить прощение, мог бы рассказать свою историю в своих собственных словах.