Приходи к нему лечиться…

– Золотые руки и светлая голова, – задирая гордо подбородок, проговорил интерн. – Алешин в двух словах намекнул дядюшке, что кое-что знает о его дополнительных сверхурочных занятиях и готов продать свои знания за весьма разумную цену, а также сообщить имена прочих осведомленных и заинтересованных лиц. И Сердюк сразу же после разговора с Алешиным сорвался из клиники. Я проследил за ним до самого банка и даже внутри. Он не ожидал слежки и меня не заметил. Когда я понял, что он снимает со счета деньги, и немалые, меня посетила гениальная мысль. Я вернулся в клинику, под благовидным предлогом зашел в палату к Алешину и незаметно оставил там включенный на прием мобильник. Он выложил Сердюку все. И про тебя, и про Алису, и про своего заказчика, который оказался неплатежеспособен. Если честно, от услышанного у меня волосы на голове встали дыбом. Я думал, Сердюк начнет возражать, отнекиваться, доказывать свою невиновность, но нет. Дядя воспринял информацию с железным спокойствием, – стоя перед Алисой с опущенными в пол глазами, рассказывал Дима. – Он велел Алешину оставаться на месте и ждать его указаний, а сам ушел к себе. Тут я уже наплевал на приличия, взял в сестринской стакан и подслушивал под дверью. Я слышал, как он пересказывает кому-то ситуацию. Судя по всему, его собеседника больше всего интересовала твоя подруга, потом они решали, что делать. Дядя все время повторял: решай сам, это не моя проблема. Потом они о чем-то договорились.

– А когда это было? – задумчиво спросила Оксана.

– С Алешиным дядя рассчитывался около восьми, еще часа полтора совещался со своим компаньоном. Потом вызвал Ткачева. А потом при мне обсуждал детали вашей ликвидации с неизвестным типом. Когда они приняли окончательное решение, что с вами делать, я позвонил Артему и вызвал его сюда. Еле уговорил, – усмехнулся краем рта Дима, взглянув на сидящую на подоконнике сердитую Оксану.

– Знаешь, что меня удивляет? Что Сердюк решил заплатить Алешину из собственного кармана. Даже не предложил прочим участникам «убойной бригады» скинуться. Или Алешин запросил немного? – хмуро спросила Оксана.

– Нет, Алешин запросил достаточно. Видимо, у дяди не было времени собирать сумму по частям, и потом, я уверен, он бы все равно вернул свое. Дядя – впрочем, какой он мне теперь дядя! – брезгливо проговорил Дима. – Сердюк не тот человек, который упустит свое. Он всегда был очень жестким и напористым, если дело касалось денег. Если честно, теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что единственное, что меня в нем восхищало, это профессионализм. Он был хирургом с большой буквы.

– Знаешь, мне кажется, неправильно называть убийцу врачом с большой буквы. Врач спасает чужие жизни, лечит и тело, и душу, и чем больше он в этом преуспел, тем больше эта самая буква. А твой родственничек просто мясник, убийца, потрошитель, – горячо возразила Оксана.

– Ты права. Именно это я и хотел сказать. Он всегда был абсолютно равнодушен к окружающим и зациклен лишь на двух вещах: жене и работе.

– Ты знал его жену? – с интересом взглянула на интерна Оксана.

– Да, немного, и, если честно, никак не мог понять, чего он так на ней зациклился? – пожал плечами Дима. – На мой взгляд, она была страшненькой, ужасно испорченной, дешевой, легкодоступной куклой. Ты не поверишь, она даже ко мне однажды подкатывать пыталась! Так просто, от скуки. Мы на даче у Сердюка гостили, мужики, кроме меня, на рыбалку уплыли, а я к экзаменам готовился, вот она ко мне в комнату и заглянула.

– И как? – ехидно спросила Оксана.

– Да никак. У меня, если честно, такое отвращение к ней появилось! Я и раньше-то не в восторге был от дядиного выбора. А уж когда она на мою кровать завалилась и стала там, как гулящая кошка, призывно извиваться, меня и вовсе чуть не стошнило. Еле за дверь выставил.

– Ты просто стойкий оловянный солдатик! – насмешливо проговорила Оксана.

Но Дима ее шутки не оценил и сердито насупился.

– Тебе такое проявление низости человеческой натуры кажется смешным? И моя брезгливость по отношению к ней – тоже? – Вопрос был задан строгим холодным голосом, и Оксане тут же стало стыдно.

– Извини, кажется, я сморозила ужасную глупость, – слегка краснея, извинилась она, и Дима тут же смягчился.

– В общем, когда она от него ушла, я тихо порадовался за Сердюка, но он это воспринял иначе. Бегал за ней, унижался, умолял вернуться, пить начал, золотые горы ей сулил, грозился убить, избить, закатывал скандалы, истерики, снова унижался. Он так опустился на почве развода, что мы думали, вообще уже не оправится, – продолжал рассказывать Дима.

– Как видишь, оклемался и даже хобби себе новое нашел.

– Да уж! – сухо согласился Дима.

– А он тебе приходится родственником по отцу или по матери? – полюбопытствовала Оксана.

– Вообще-то по отчиму. Мои родители уже лет пятнадцать как развелись, – пояснил Дима. – Максим, так зовут маминого мужа, нормальный дядька, мы с ним ладим. Сам он к медицине никакого отношения не имеет, мебелью торгует. У него крупная фирма и сеть магазинов по России.

– Ясно.