Приходи вчера

— Тарелки разложите, Лена, а я пока курицу принесу с кухни.

А Ленка сразу встрепенулась:

— Я, я принесу курицу!

И долго на кухне возилась, будто курицу еще поймать надо было и ощипать, а не просто в гусятнице притащить. Наконец принесла и снова у порога стоит в коридоре, не заходит.

Тетя Валя уже удивилась:

— Ну что же ты, Лена? Входи давай, сейчас есть будем.

А та замялась, замялась и вдруг говорит, что ей уже надо бежать, срочное дело. А ее сумка модная — черная, лакированная — в комнате на спинке стула у двери висит. Ленка смотрит на нее, а все равно в комнату не заходит, даже руку не протягивает. И бледная какая-то, и одновременно раздраженная.

Дядя Боря тут мне опять подмигнул: «Видишь?» Встал такой вальяжно, сумочку театрально со стула снял, как какой-нибудь кавалер из фильма.

— Елена Викторовна, а вот вам ваш саквояж!

И галантно ей сумочку подает через порог. А та бледная вся, шипит:

— Через порог нельзя, через порог нельзя!

Потом вырвала свою сумку с таким видом, будто дядя Боря ей дохлую кошку протянул. Мне почему-то так сильно смешно стало, что я под стол свалился и там в рукав хохотал.

А Ленка зло крикнула:

— Не провожайте!

И только входная дверь хлопнула.

Тетя Валя сурово так на дядю Борю посмотрела и тихо сказала:

— Это что ты там начудил, а? Твоих ведь рук дело!

А дядя Боря опять мне подмигнул, брови домиком поднял и плечами пожимает:

— Что-то я эту Ленку на дух не переношу!

Тетя Валя потом маме рассказывала, что больше ее сослуживица к ним домой не приходила. Даже когда дяди Бори дома не было.

Чтобы в дом не могла зайти ведьма со злыми намерениями, чтобы утихомирить или вообще прогнать нечисть, по народному поверью, надо всего лишь вбить в дверную притолоку иглу, гвоздь или нож, туда, где не сразу разглядишь. С этими же целями втыкали в порог топор. Но и порчу могли навести так же — воткнув иглу в незаметное место втайне от хозяев дома.

ВЕНИК

Всем известен эффект плацебо в медицине и факт, что исцеляющее действие лекарства усиливается, если пациент уверен, что оно вернет здоровье. В обычной жизни примерно так же. Тебе поможет то, в чью спасительную силу ты веришь. Главное — действительно верить. Начнешь сомневаться — все пропало.

Маня верила во все приметы, знаки и предсказания. Только в себя не верила. Поэтому ничего у нее не получилось. Вот такое умозаключение выдал мой дед, когда мы обсуждали случай, который произошел в его родной деревне. Я, честно говоря, поспорил бы, будь это сказано кем-то посторонним. Но с дедом предпочел промолчать.

Маня действительно много во что эдакое верила.

Что если чихнешь в понедельник, то получишь прибыль. Что чихание в четверг испортит настроение, а в субботу — принесет сообщение о покойнике. Насморк приводил Маню в панику.

Что если руки мерзнут, то это недоброжелатели о ней злословят.

Что надо лечь спать в одном носке, чтобы наконец приехал тот, кого ждешь.

Что если сорока застрекотала на крыше — к смерти одного из домочадцев, а если синица стучит в окно — жди гостей.

Что прилипшая к одежде белая нитка предрекает важные перемены, а синяя — слезы.

Что в понедельник снятся пустые сны, а с четверга на пятницу — вещие.

Что нельзя никому давать из дома соль и здороваться через порог.

Что от злого глаза нужно сложить в кармане кукиш, что при встрече с черным котом надо схватиться за пуговицу и трижды повернуться на каблуке против часовой стрелки.

Что ветка вереса и щучьи зубы над входной дверью защищают от нечисти.

От нечисти Маня знала много оберегов и заклинаний, но в чем была абсолютно уверена — нечистую силу невозможно уничтожить, разве что приструнить. И сделать это может не всякий священник и не всякий колдун или знающий человек.

Куда уж таким простым деревенским женщинам, как Маня, которые всю жизнь на одном месте прожили и дальше соседнего села не ездили.

И хотя Маня обладала нехитрыми знаниями, которым ее научила еще бабушка и которые позволяли ей остановить кровь или заговорить больной зуб, все же считала себя совершенно неспособной ни к чему серьезному.

Поэтому бабушка и не стала ей ничего передавать. Даже не потому, что Манин папаша, сынок бабушкин, запретил. Он хотя и говорил, что ни во что не верит, и ругался, когда к его матери приходили за советом и помощью, — мол, все это люди темные и суеверные, — а детей своих строго-настрого приказал от всего этого ведовства оградить.