Приходи вчера

После принятых мер нас довольно долго ничто не тревожило. Сон дочка не теряла, кушала хорошо, я тоже ни на что не жаловалась.

Прошел, может быть, месяц или около того. Я забыла эту историю, вернее, убрала на дальнюю полку памяти. Еще не пришло время со смехом о ней кому-то рассказывать, но и беспокойства она не вызывала. Мы сидели вечером в моей комнате, дочь играла с куклами, я читала. И тут я краем глаза заметила, как дочь вскинула голову и вздрогнула всем телом. Замерла, глядя в пустоту:

— Мама, помнишь страшного дядьку?

Я посмотрела на нее внимательно. Дочкино лицо застыло и побледнело. Пытаясь перевести все в шутку, я уточнила:

— Ту глупую чайку?

Дочка без улыбки кивнула и подняла на меня глаза:

— Мама, страшный дядька сейчас на тебя смотрит и смеется.

Я резко повернулась к окну — сквозь плотные шторы ничего невозможно было разглядеть. Но моя дочка и не смотрела в окно. Я проследила за ее застывшим взглядом.

Дверь в прихожую была закрыта. Лампочка там не горела, но света было достаточно, чтобы разглядеть узкую фигуру, прижавшуюся лицом к дверному стеклу. Достаточно света, чтобы увидеть, что это вытянутая лысая голова с заостренными ушами, тонким носом и растянувшимся в жуткой, неестественной широкой улыбке безгубым ртом.

И на этот раз я не знала, что делать, чтобы нас спасти…

Согласно народному календарю, 28 октября следовало просить Ефимия Осеннего об избавлении от нечисти, поменьше говорить о плохом, потому что в этот день слова имеют большую магическую силу, а с наступлением холодов возвращается в дома изгнанная на лето нечистая сила.

ШУТКА ДЯДИ БОРИ

Дядя Боря принес молоток, заговорщицки подмигнул мне и с каким-то злорадным весельем сказал:

— Смотри, что сейчас будет. Только молчок!

Я смотрел, как он рылся своими грубыми, толстыми пальцами в шкатулке рядом с тетиной швейной машинкой, как, выуживая иголку, укололся и прошипел что-то неразборчиво-матерное, потом подставил старый табурет к двери в нашу комнату, ловко забрался на него и очень аккуратно вбил в притолоку эту самую швейную иглу.

Я подумал, что тетя будет очень недовольна, но промолчал, потому что мы так уговорились с дядей Борей.

Мы с мамой пришли в гости к ним в коммуналку — большую квартиру на первом этаже. Там был широченный коридор, огромная общая кухня, туалет с шумящим, как реактивный двигатель, бачком и ванная комната с ржавыми потеками на стенах. В пяти комнатах, кроме дяди Бори с тетей Валей, жили еще соседи. Одинокий молодой инженер дядя Саша, который вечно по забывчивости сжигал свои кастрюльки на кухне, бабушка Нина Тихоновна в комнатке-пенале и семейная пара с двумя маленькими детьми, занимавшая две комнаты.

Пока мама с тетей Валей, своей сестрой, возились на кухне и сплетничали, я с упоением наблюдал, как дядя Боря на расстеленном газетном листе в сотый раз разбирает и обратно собирает какие-то детали из своего запорожца.

Но сегодня, помимо нас с мамой, в гости нагрянула тети-Валина приятельница Ленка. Они вместе работали в какой-то конторе, и дядя Боря всякий раз говорил тете: «Что-то я эту Ленку на дух не переношу!» Но при этом свою неприязнь никак внешне не проявлял.

Конечно, я обращался к ней «тетя Лена», даже мама говорила ей «вы», но за глаза эта сухощавая женщина средних лет с пергидрольной химией на голове иначе как Ленкой почему-то не звалась.

Она как в гости придет к дяде с тетей, так сидит и сидит, никак не уйдет. Всегда до позднего вечера торчит. Тетя Валя думала сначала, это из-за дяди Саши, но Ленка совсем ему внимания не оказывала. Вообще, странное дело — все соседи по своим комнатам сидели, когда она наведывалась в коммуналку.

И все что-то у них не то после визитов этой Ленки происходило. То сломается что, то разобьется, то заболеют. Но тетя Валя говорила: совпадение.

Ну вот, дядя Боря иглу вбил, табурет убрал и опять мне подмигивает:

— Вот сейчас смотри!

Тут тетя Валя с мамой, весело переговариваясь, идут с кухни, плошку с салатом и кастрюлю с борщом несут. И Ленка за ними, с какой-то посудой тоже. Мама с тетей Валей вошли, тетя стала дяде выговаривать за газету и грязь на столе, тот засуетился, мама мне командует быстро дяде Боре помочь… А Ленка стоит на пороге, перед собой тарелку выставила и смотрит. Тетя Валя ей:

— Лен, мы сейчас, быстро. Проходи, проходи! — И дальше руководит дядей.

Мама меня подтолкнула, чтобы я тарелку у Ленки забрал, раз та мнется у двери. Я подошел, руки протянул, а она мне шипит:

— Не через порог!

Пришлось выйти в коридор. Она мне в руки сунула тарелку, я опять в комнату зашел. Обернулся, а Ленка эта стоит, глаза круглые, и прямо перед собой смотрит. И не входит в комнату. Уже и стол прибрали, и поставили кастрюлю и плошку с салатом, а Ленка все в коридоре торчит. Мама говорит: