Приходите за счастьем вчера (СИ)

Устроившись на сделанной им вчера лавке – длинной необструганной доске, положенной на две чурки она зачерпнула жимолость всей ладонью.

- Я хочу перебрать ягоды от листочков и засунуть в нижний подпол. Взять с собой. Ещё вымыть волосы. – Вопросительный взгляд. – Это можно?

- А почему, нет?

- Не знаю.

За последние пару дней что-то изменилось. Во-первых – это был прежний Элайджа, с которым можно было заниматься словоблудием, а не молчащий, когда из него тисками было не выжать и слова. Во-вторых, чувствуя его напряжение прошедшей ночью, она понимала, что он её хочет, и почему-то теперь Катерине это казалось страшно радостным открытием, хотя ещё несколько недель назад она испытывала почти сожаление о том, что все проблемы не мешают им испытывать влечение друг к другу. Было в этом желании близости что-то жестокое, и хотя она не умела отказать мужу в сексе, а точнее не умела отказать себе, но походные условия, когда занятия любовью были невозможны, стали настоящим избавлением. Теперь же – то ли природа брала своё, а скорее то, что Элайджа был здесь без своего рафинированного лоска и холодности, за которыми он умел спрятать любые мысли и желания, ей хотелось поговорить о будущем. Но изменилось ли что-то на самом деле? Может, это тоже из-за обещания? Кет одолевало любопытство и желание уверенности, и незнание как подступиться с расспросами.

В молчании, полностью уйдя в мысли, она поела и после принялась за ягоды.

Катерина склонилась над миской и, что-то мурлыча себе под нос, тщательно выбирала попавшие в ягоды листики. Левая щека у неё запачкалась в синий сок и руки тоже окрасились. На шею падали несколько выбившихся из пучка коротеньких кудряшек, прикрывали длинную царапину на шее – хлестнуло веткой, и один самый длинный через ключицу спускался в мокрую от пота ложбинку между грудями. В выражении лица без косметики, появилось что-то хитрое и любопытное, делавшее похожей на маленького лисёнка, и Элайджа вспомнил тот день в парке, когда увидел её впервые некрашеной и дал ей это прозвище. Хотя красива ли она была или простушка, умна ли, какой был характер – по большому счету для него это слишком давно не имело значения. Значение имело только то, что он не мыслил свою жизнь без постоянного присутствия в ней Катерины. И внезапно Элайджа понял, что Рейнолдс с Фелл не только отобрали корпорацию, они освободили его от себя самого. К дьяволу всё, у него есть свои интересы, которые только его и ничьи больше. Ему нравилось заботиться о Катерине, и о той давней девочке и этой иногда невыносимой, это было естественно и просто – он сам себе придумал, что это ненормально и ущемляет его желания, а на самом деле это лишь ущемляло интересы и желания семьи и его собственные тоже, потому что он не представлял себя вне этого круга. А теперь он очутился вне его. И не было у него никакой злобы на брата, Керолайн, только беспокойство за расправу в Колумбии. Он их по-прежнему любил со спокойным осознанием этого чувства, так же как и Катерину все эти годы, живя с ней в разлуке, только выпрыгнул из общего котла. Элайджа стоял в дверях, поглощённый своими мыслями, и брюнетка неуверенно произнесла.

- Если тебе не нравится и скучно со мной, мы можем вернуться.

- Мне нравится. Мне по большому счету всё естественно, понимаешь?

- Да. – Оставив ягоды в покое, она прищурилась, вглядываясь в его лицо. – Думаю, да, я знаю, о чем “большой счет”. Я сама пришла к тому же.

- Когда?

- После нашей первой ночи в “Фиалковом приюте”. Помнишь? После рождения Златки. – Кет сполоснула ладони.

- Почему именно тогда поняла?

- “Поняла”, наверное, не то слово, – кивком согласившись, Элайджа вновь замолчал и Катерина решилась: – Но тебя что-то тревожит сейчас. Что-то вроде комара.

- Бремя белого человека. – Элайджа сел на лавку и начал рассматривать узор досок. – Знаешь, Энтони мне вчера говорил о нём. Он имел в виду другое – что сюда прилетает много богатых бездельников, и в целом, им наплевать и на этот хребет, и на всё вокруг, а суть в том, чтобы потом рассказать в какой глуши они побывали. Что-то вроде похвастаться достижением. В то время как люди здесь тяжело трудятся, по-своему любят это место и хотели бы, чтобы им восхищались. А для меня здесь другое. Здесь я не владею миллионами, и не нужно думать, что с ними делать.

Кет помедлила.

- Ты можешь попытаться не думать об этом и вне работы.

- Не могу. Я привык к этому ощущению. Но сейчас, я могу подумать без них и не чувствовать, что предаю сам себя.

- Бремя богатого человека… – словно попробовала на вкус она. – Но это потому, что ты к ним вернёшься? К этим мыслям и решениям? Если бы их у тебя не было, ты бы не мог сейчас думать свободно.

- Да. Хотя мне странно…

- Как перейти со шпилек на кроссовки, – усмехнулась Кетрин. – Легко, но что-то явно не то.

- Мечтаешь вернуться к любимым от Джимми Чу и Лабутану? Ты не зря так активно помогала мне заполучить наследство, – хмыкнул Элайджа. – Страшно представить, если бы оно досталось Нику.

- Страшно, – она поправила задравшийся свитер, – на твоё счастье, я удивительно умна с младых ногтей.