Приходите за счастьем вчера (СИ)

- Значит, королева так и не отравила его*? Жалко. Я считаю, что это несправедливо – человек всю жизнь идёт к цели, столько детей нарожала, наверное, мучилась страшно по тем временам и всё впустую. Хотя и не верю в россказни Рауля, – Сведя брови, Катерина в раздумьях подпёрла кулачком подбородок. В прекрасной, но тихой Ницце они задержались всего на пару дней, после чего Кет заявила, что покой для них и так рано или поздно наступит, а пока они не попали на кладбище, то ей хочется посмотреть мир. Первым по списку был Париж, и теперь Рауль, их экскурсовод по Лувру, едва ли не на стенку лез от любознательности туристки. В конце концов, увидев жажду смерти в глазах француза, Элайджа решил дать мужику хоть несколько часов спокойной жизни и утащил супругу на обед. – Понимаешь, ну очень уж глупо и слезливо он описывает… – Она замолчала, вновь погрузившись в задумчивость.

- Только не говори ему этого, иначе скинет тебя со стены, и я раньше времени останусь вдовцом. Бедняга близок к тюрьме как никогда. – Хмыкнул её муж. Обставленная вазочками из-под мороженого, в джинсовом комбинезоне, кроссовках и с волосами собранными в хвост, она смотрелась здесь странно для всех кроме самого Элайджи, откровенно любовавшимся своей спутницей. – Но что тебе не нравится в преданиях о королеве-отравительнице, кошечка?

- Говорят, что моя тёзка потравила кучу людей, есть даже идея, что и королеву Наваррскую**. – Девушка наклонила голову, дотронувшись пальцами до ожерелья из серого жемчуга, мягко облегавшего тонкую шею. Оно не очень подходило к её одежде, но Кет так понравилось украшение, подаренное Элом на память о Ницце, что она не расставалась с жемчугом даже ложась спать. В самом Майклсоне, ожерелье на ней будило целую гамму противоречивых эмоций. – Но если это так, то, что, например, мешало сразу отправить на тот свет шлюху Диану, а не терпеть всё это скотство***? Вот мне совершенно не понятно, поэтому Рауль... – она сморщила носик, показывая насколько неавторитетен в её глазах их экскурсовод.

Губы Элайджи дёрнулись в улыбке. Красочно описывая ситуацию, Кет никогда не стеснялась в выражениях, но то, что он никогда не позволил бы любой другой, ей было можно априори.

- Может быть, Екатерина не хотела ссориться с мужем по пустякам ведь её собственные бриллианты были не хуже принадлежавших Пуатье? – предложил он. – Тогда с чего злиться?

- Я серьёзно, – надула губки Катерина.

- Предположим, исходя из вечного траура и девиза****, она любила Генриха. –Элайджа честно пытался настроиться на философско-исторический лад, но сейчас, в обществе Кет, это получалось плохо.

- И его любовниц по совместительству? – Не удержав своего сурового тона, захихикала девушка. – Настолько, что не травила, чтобы не огорчать гулящего мужа?

- Женщины, когда влюбляются, становятся уязвимы, резко глупеют и в итоге почти всегда оказываются в полностью подчинённом положении. Даже самые умные и знающие химию. – Шутливо заметил Элайджа, кивнув официанту, чтобы принесли счёт. – Чем мы бессовестно пользуемся.

- А мужчины? – С трудом сохранив на лице прежнее выражение, выдавила брюнетка, то складывая, то наоборот разворачивая салфетку на коленях.

- Мы ещё дурнее. – Он уже откровенно смеялся. – В тот день, когда увидишь меня с корзинкой с ромашками и котёнком подмышкой, страдающим под окнами какой-нибудь бессердечной инженю, вспомни, как я кормил тебя мороженым и прибегай спасать от голодной и холодной смерти.

К счастью для Катерины в этот момент им принесли счёт.

- Подождёшь, пока я схожу, припудрю носик?

- Конечно.

Улыбка всё ещё трепетала на губах девушки, когда официант отодвигал её стул, но взгляд, устремлённый на подписывающего чек Майклсона, был полон лютой, едва сдерживаемой, злобы.

Великобритания. Йоркшир.