Прихоть мажора

Прихоть мажора Агата Лель

Глава 1

Аглая

— Аглая, иди сюда, помоги мне.

— Сейчас, минуту, — отозвалась я, даже не обернувшись на голос матери. Вместо этого крепче вцепилась в подоконник, напрягая и так донельзя сконцентрированное на единственном объекте зрение.

Машина Артура.

Черный как крыло ворона автомобиль едва заметно покачивался, выдавая с головой, чем же занимаются те, кто находится внутри.

Конечно, можно было бы предположить, что он и его новая пассия — длинноногая рыжеволосая нимфа — решили помериться силой и раскачать машину просто так, но верилось в подобное с трудом. Даже до дома не дотерпели…

Я перевела взгляд на темное окно особняка напротив. Второй этаж, угловая комната. Его комната. Сколько раз я пробиралась туда, чтобы просто окунуться в его мир — не счесть. А потом уходила, заметая за собой следы, потому что дочери прислуги нечего делать в спальне сына хозяина.

— Аглая! — мягкий голос мамы звенел от нетерпения.

— Да, сейчас.

Я задернула занавеску и, стараясь скрыть понурый вид, вышла из своей крошечной комнаты.

Мама сидела в большом мягком кресле, подшивая подол белоснежного тюля из органзы, и, увидев меня, застыла с иголкой в руках.

— Что случилось?

— А что случилось?

— У тебя глаза красные. Почему?

— Так первый час ночи, мам, — я вымученно улыбнулась. — Спать давно пора.

— Именно, пора, а тебя не дозовешься. Помоги повесить, — мама поднялась с кресла и встряхнула ткань, расправляя складки. — Смотри, какую красоту нам Инна Алексеевна отдала. Правда, длинноваты были, пришлось подшивать.

— А чего вручную? Машинка же есть.

— Так игла сломалась. Завтра поеду в город, куплю все необходимое, список уже составила. Табурет возьми. Да не этот, этот качается. Другой бери.

Я машинально взяла второй стул и поставила к окну, машинально взяла из рук мамы тюль и так же, не думая, что делаю, принялась цеплять крючки в кольца.

Увиденная во дворе картина продолжала стоять перед глазами. Вот зачем смотрела, глупая, первый раз такое, что ли? Знала же, что будет неприятно, знала… и все равно смотрела.

Каждый день наблюдаю за ним: как он выходит утром из дома — подтянутый и гладковыбритый, как садится в свою супернавороченную машину, направляясь в универ. Как приезжает потом: иногда когда заканчиваются занятия — в четыре часа дня, но чаще много позже. За полночь. Порой не один. Бросает машину прямо во дворе, не затрудняясь загнать в гараж, уводит свою подружку в нутро спящего дома. А примерно через час к воротам подъезжает такси…

Он никогда не оставляет своих девушек на ночь, всегда отправляет домой, и я была рада такому раскладу.

Значит, у них ничего серьезного.

Значит же?

Хотя какая разница, что там у него за отношения, мне все равно ничего с ним не светит. Потому что я — дочь прислуги, живущая в гостевом доме на территории их огромного участка, потому что он — сын обеспеченного человека. Он даже не замечает меня, хотя я сама стараюсь не так часто попадаться ему на глаза. Кажется, что если он решит вдруг посмотреть на меня внимательнее, то обязательно все поймет. Увидит, что я глубоко и отчаянно безответно влюблена в него с тринадцати лет.

Сначала казалось — глупости, пройдет. Просто он вот такой — красивый, холеный, флегматичный и ужасно загадочный. Словно граф Дракула в современных реалиях. Через юношескую влюбленность «не в того» проходят все, только вот я лелею свои глубоко спрятанные чувства уже пять лет.

Я могу безошибочно рассказать все его привычки: что любит на завтрак, какую фирму одежды предпочитает, какую музыку слушает и даже каких выбирает девушек. Таких же красивых и слепяще-ярких, как он сам. Он не меняет их ежедневно, но и явно не из тех, кто отдает свое сердце один раз и на всю жизнь одной.

С рыжеволосой они вместе уже около месяца. По крайней мере, если судить по первому ее визиту сюда. Не исключено, что больше я ее здесь никогда не увижу — все они рано или поздно исчезают, но их место обязательно занимает кто-то еще.

— Красота! — восторженный голос мамы выдернул меня из невеселых мыслей. Только сейчас я заметила, что крючки закончились, тюль белым нежным покрывалом окутал наше окно. — Дай бог здоровья Инне Алексеевне, сколько она для нас делает. Очень хорошая женщина, правда?

Я не разделяла восторг мамы так сильно, потому что знала, что у матери Артура была причина относиться к нам если не с любовью, то довольно тепло. Мой папа больше двадцати лет работал на старшего Вишневского, был его личным телохранителем и несколько лет назад трагически погиб. Его застрелили, потому что он прикрыл собой Альберта Владленовича.

С его уходом мы резко лишились основных средств к существованию, здоровье мамы на фоне стресса сильно подкосилось, ей пришлось оставить работу повара в столовой, стало не на что снимать квартиру. Альберт Владленович предложил маме работать у них на кухне и разрешил жить в гостевом доме столько, сколько потребуется.

И вот мы здесь уже пять лет.