Прихоти удачи. Малоизвестные факты из жизни известных людей

Судьба этого красавчика-шотландца представляет собой в конечном счете одну из самых причудливых и поражающих воображение приключенческих историй, которые только знает мир. Его сумасшедшие проекты вовлекли в нищету половину французской нации, а создание им так называемой "Компании Миссисипи", лопнувшей, словно мыльный пузырь, воплотило в себе крупнейшую финансовую аферу.

Уже двенадцати лет от роду Джон Ло проявил себя не по годам развитым, блестящим математиком, приводившим в изумление профессоров Эдинбургского университета. К семнадцати годам он стал заправским денди, щеголяющим в завитом парике и в шелковом одеянии розового цвета, беззастенчиво срывающим цветы удовольствия. К двадцати годам он превратился в непревзойденного игрока, достигшего выдающегося совершенства в тасовании карт и в метании костей.

В двадцать шесть лет он влюбился в содержанку одного старого джентльмена. Обуреваемый жаждой мести, тот вызвал молодого шотландца на дуэль, которая и состоялась во время выпавшего в Лондоне густого тумана. В ходе поединка Джон Ло ударом шпаги поразил своего соперника, был судим за убийство и приговорен к смертной казни через повешение. Но за два дня до того, как взойти на виселицу, опоил охранников, выскользнул из цепей, перемахнул через тюремную стену и бежал во Францию.

Франция как раз переживала ужасные времена. Улицы Парижа были заполнены толпами голодного люда, которые в ненависти и отчаянии до основания разносили памятники почившего короля Людовика XIV, требуя от нового правительства неотложных мер для спасения страны от голода и разрухи.

В этот момент в Париже и появился Джон Ло со своим бойким языком и смелыми, радикальными идеями. Для того чтобы поправить положение, он убедил правительство выпустить некоторое количество бумажных денег. Цены возросли, бизнес набрал силу. Опять наступили счастливые дни. Все смотрели на Красавчика Джона как на волшебника.

Он начал шире разворачивать свою деятельность, учредив огромную "Компанию Миссисипи" — своеобразный индустриальный спрут, за которым были закреплены исключительные права на торговлю с Китаем, Индией, островами южных морей, Канадой и со всеми французскими колониями в Америке.

Джон Ло поднял немалую шумиху вокруг своего проекта, расписывая его в самых восторженных тонах. Луизиана стала для него современным Эльдорадо с богатейшими запасами золота и изумрудов. С поистине королевской щедростью Джон Ло гарантировал выплату дивидендов под свой проект в размере 120 процентов в год. Цены взметнулись до небес, публика в жажде наживы сходила с ума.

Герцоги и графы, посудомойки и уличные головорезы включились в отчаянную борьбу друг с другом в стремлении поскорее добраться до банка Ло с тем, чтобы приобрести там как можно больше акций. В напоре истеричной толпы и последовавшей за этим давке погибло немало людей.

Правительство вовсю запустило печатный станок для выпуска бумажных денег в то время, как Джон Ло непрерывно умножал число своих акций. По всей Франции, словно ураган, бушевала финансовая лихорадка. Каждый обогащался, как мог. Слуги и конюхи, пустившиеся в спекуляцию ценными бумагами, проснувшись утром, убеждались, что за минувшую ночь стали миллионерами.

Приехавшая в оперу герцогиня с изумлением обнаруживала, что соседняя с нею ложа оказывалась занятой ее бывшей поварихой, которая теперь щеголяла сияющими алмазами.

Улицы Парижа напоминали собой сплошное карнавальное шествие. По их обочинам стояли сооруженные на скорую руку бесчисленные закусочные и кондитерские, здесь же давались интермедии и сценки. Пощелкивая, крутились колеса рулеток, воры-карманники, съехавшиеся со всей Европы, жирели за счет потерявшей голову толпы.

Население Парижа за короткое время умножилось на триста тысяч человек. Гостиницы и ночлежные дома, равно как и казармы, были переполнены. Предприимчивые домашние хозяйки сколачивали состояния, устанавливая дополнительные койки в мансардах, на кухнях и даже в конюшнях. Улицы были так забиты повозками, что лучшим и наиболее надежным средством передвижения стали собственные ноги. Цены росли, вслед за ними до небес возрастали доходы.

Днем и ночью безостановочно гудели фабрики, повсюду возводились виллы. Казалось, вся Франция устремилась вперед в золоченой карете времени.

Затем дал себя знать первый, пока еще еле слышный отзвук надвигающейся беды. Могущественный принц Конти в приступе обуявшего его гнева заполнил ассигнациями три своих фургона и двинулся к банку, требуя безоговорочного обмена их на золото. Другой, не менее известный, человек погрузил наиболее ценное из своего состояния на телегу, прикрыл его сверху сеном и, переодевшись крестьянином, в деревянных башмаках отправился за границу, в Бельгию.