Приключение англичанки в Нью-Йорке

Она вздрогнула, потому что Дэн оказался у нее за плечом, а его теплое дыхание касалось уха. Она не может ничего произнести – голос у нее задрожит, а он это услышит. Поймет, как он на нее действует.

Дэн поставил свой стакан в раковину, и на мгновение их пальцы соприкоснулись. Ей хотелось расслабиться, прижаться к нему… это ведь так естественно.

Но отчаянно колотящееся сердце не позволяло ей этого. И мозг тоже.

В теплой воде образовались пузырьки пены и поднялись наверх почти до локтя.

Он тоже опустил руки в таз, тесно соприкасаясь с Кэрри плечом.

– Я хочу сказать, что мы еще не закончили разговор. Я думаю, что вы уходите от моего вопроса, а я хочу знать почему. – Теперь он накрыл ладонями ее руки, отчего дыхание застряло в груди. – Что, если я хочу немного лучше узнать вас, Кэрри Маккензи? Несмотря на нашу необычную встречу… и несмотря на нашего соседа.

Он поднял палец в мыльных пузырьках, которые переливались радугой. Кэрри не могла говорить, да и что говорить, не знала. Что ответить? Она, как под гипнозом, следила за пузырьками, которые лопались у него на пальце. Дэн засмеялся и задел мыльным пальцем ее по носу.

Кэрри от удивления охнула и вдохнула пену, отчего зашлась в кашле, согнувшись пополам. Дэн со смехом начал хлопать ее по спине, сначала с силой, а затем осторожно гладя, пока она не отдышалась.

Кэрри выпрямилась. Дэн продолжал гладить ее мокрой рукой, а вторую руку положил ей на бедро.

– К чему это? – Она повернулась к нему лицом.

– Ради смеха. – Он одарил ей белозубой, типично американской улыбкой.

Кэрри закусила губу.

– Из-за вас я вся мокрая. – Она оттянула у себя на спине футболку. Нет! Она не это хотела сказать. Щеки у нее зарделись. Только бы он не истолковал ее слова превратно!

Но он лишь опять одарил ее своей чувственной улыбкой.

– Мы этого не допустим. Хотите переодеться? – Он подошел к двери – в спальню, вероятно. – Постараюсь найти вам что-нибудь.

Все очевидно и откровенно.

Кэрри сложила руки на груди. Ей, конечно, следует принять оскорбленный вид, но, честно говоря, не хотелось. Она даже польщена, ну… совсем капельку.

– Вы в колледже были плейбоем?

Он прислонился к дверному косяку:

– Что, если так?

– В таком случае вы привыкли к дамскому обожанию.

Напряжение в воздухе ее убивает. Будь она героиней фильма, ей следует подмигнуть и пройти мимо него в спальню.

Дэн со вздохом закатил глаза:

– Мне нравится, когда вы так подтруниваете надо мной. Наверное, все дело в акценте…

Из угла комнаты раздалось хныканье, и они оба вздрогнули.

Все другие мысли выскочили из головы. Оба моментально оказались у колыбели, нагнувшись над спящим ребенком.

– Что это было? – спросил Дэн.

– Откуда я знаю, – прошептала в ответ Кэрри.

Она смотрела на то, как маленькая грудка Авраама поднимается и опускается, поднимается и опускается. Это успокаивало.

– Мы решили, у кого будет ночная смена?

Она хотела сказать «нет». Сказать, что она не сможет остаться. Она убежит наверх, укроется в своей тихой квартире. И выбросит из головы несвоевременные мысли о флирте.

Но… этот малыш. Авраам.

У него нет матери, которая заботилась бы о нем. Находиться рядом с ним тяжко. Это пытка.

А если это послано ей свыше? Если она должна это преодолеть?

Да, она горюет по своей дочери. Она выплакала море слез и провела не одну неделю, мучаясь вопросом «что, если бы?». Она наблюдала, как их с Марком отношения медленно, но неотвратимо разрушаются. Они оба знали, что это неизбежно, но расставание не было легким.

Поэтому она осталась совершенно опустошенной.

Но позволила ли она ране затянуться?

А Дэн совсем не похож на Марка. Марк не ушел от нее – он практически убежал.

Дэн… Он берет на себя ответственность – пусть и временно – за подкинутого ребенка. Может, ей хоть на пять минут прекратить судить о всех мужчинах по Марку? Может, ей следует узнать кого-нибудь такого, как Дэн? Кого-нибудь, кто восстановит ее веру в человечество.

А как это сделать? Она не знала.

Кэрри выпрямилась, скрестив руки за спиной, и потянулась. Дэн тут же оказался позади нее.

– Кэрри, все в порядке? Вы хотите мне что-то сказать?

Вот оно. Возможность объяснить ему, почему она так странно себя вела. Шанс обнародовать правду, прояснить обстановку.

Но она разрывалась на части от сомнений. Между ними пролетело возбуждение, и они оба это почувствовали. Ей был приятен этот легкий флирт. Она вновь ощутила себя нормальным человеком, даже учитывая то, что ситуация далека от нормальной.

Она едва знает Дэна, но почему-то с ним чувствует себя в безопасности. Его поведение с подкидышем, то, как он немедленно отправился в непогоду искать мать ребенка… И то, как он начал нянчить малыша. Все это внушало уверенность.

Но что произойдет, если она прямо сейчас расскажет ему свою историю?

Она может предсказать, что будет. И для этого ей не нужен огромный хрустальный шар. В тот момент, когда она произнесет: «В прошлом году я родила мертвого ребенка. Моя дочь умерла», исчезнет вибрация между ними. Исчезнет возбуждение. Исчезнет ощущение, которого она не знала целый год.