Приключение рождественского пудинга

Виктор как-то странно на него смотрит.

— Расскажите нам о мистере Трефюзисе, леди Эстуэлл.

— Левая манжета его рубашки обтрепалась. Он чересчур сильно смазывает голову бриолином. Дался же мужчинам этот бриолин, вечно от него пятна на чехлах для кресел в гостиной.

Казале взглянул на Пуаро; тот подал знак продолжать.

— Обед закончен, леди Эстуэлл, вы уже пьете кофе.

Опишите мне, что происходит.

— Кофе сегодня удался. Наш повар не так часто балует нас хорошим кофе. Лили все время смотрит в окно; что она там увидала? В комнату входит Рубен. Настроение у него отвратительное, и он напускается на бедного мистера Трефюзиса, ругает его на чем свет стоит. Мистер Трефюзис держит в руке нож для разрезания бумаг, большой, с острым лезвием. Он сжимает его так, что костяшки пальцев белеют. А теперь он так резко вонзает его в столешницу, что острие обламывается. Он держит этот обломанный нож — совсем как кинжал, которым хотят кого-то зарезать. Теперь они вместе уходят. На Лили ее зеленое вечернее платье; оно очень ей идет, она и впрямь как лилия. На следующей неделе надо будет отдать чехлы в чистку.

— Одну минуту, леди Эстуэлл.

Доктор перегнулся к Пуаро.

— По-моему, мы нашли то, что искали, — прошептал он. — Этот нож для разрезания бумаги и убедил ее в том, что убийца — секретарь.

— Давайте перейдем к Башне.

Доктор кивнул и властным тоном продолжил:

— Сейчас поздний вечер; вы с вашим супругом в Башне. Между вами произошла неприятная сцена, не так ли?

Женщина вновь беспокойно зашевелилась.

— Да, очень неприятная. Мы наговорили друг другу всяких гадостей.

— Забудем об этом. Вы явственно видите комнату, занавески задернуты, горит свет.

— Да, но не верхний. Только настольная лампа.

— Вы собираетесь уходить и желаете вашему мужу покойной ночи.

— Нет, я слишком зла.

— Вы видите его в последний раз; скоро он будет убит.

Знаете ли вы, кто его убил, леди Эстуэлл?

— Знаю. Мистер Трефюзис.

— Почему вы так думаете?

— Из-за того, что занавеска в одном месте странно топорщилась.

— Занавеска топорщилась?

— Да.

— Вы это явственно видели?

— Да. Я даже хотела ее потрогать.

— Там прятался человек? Мистер Трефюзис?

— Да.

— Откуда вы знаете?

В ровном голосе впервые зазвучала неуверенность:

— Я... я... из-за того ножа.

Пуаро и доктор обменялись взглядами.

— Я вас не понимаю, леди Эстуэлл. Вы говорите, что занавеска топорщилась, будто за ней кто-то прятался. Но вы ведь не видели, кто «это был?

— Не видела.

— Вы решили, что это мистер Трефюзис, из-за того, как он держал нож для разрезания бумаги?

— Да.

— Но ведь мистер Трефюзис поднялся к себе?

— Да.., да, верно, он поднялся к себе.

— Значит, он не мог прятаться за занавеской в оконной нише?

— Нет… Нет, конечно, его там не было.

— Он ведь незадолго до того пожелал вашему мужу покойной ночи?

— Да, пожелал.

— И больше вы его не видели?

— Нет.

Женщина начала метаться во сне, тихонько постанывая.

— Скоро она очнется, — сказал доктор. — Что ж, по-моему, мы выяснили все, что хотели, а?

Пуаро кивнул. Доктор склонился к леди Эстуэлл.

— Вы просыпаетесь, — прошептал он ласково. — Вы просыпаетесь. Через минуту вы откроете глаза.

Проснувшись, леди Эстуэлл села на диване и изумленно уставилась на доктора и Пуаро.

— Я что, задремала?

— Ну да, вы немножко вздремнули, леди Эстуэлл.

— Это и есть ваш фокус?

— Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете? — спросил доктор вместо ответа.

— Что-то я устала, — зевнула леди Эстуэлл.

— Я попрошу принести вам сюда кофе, — сказал доктор, вставая, — а мы должны вас покинуть.

— Ну, а как… Я что-нибудь сказала? — спросила леди Эстуэлл, когда доктор и Пуаро были уже у двери.

— Ничего особенного, мадам, — улыбнулся Пуаро. — Вы сообщили, что чехлы для мебели в гостиной нуждаются в чистке.

— Это верно, — добродушно рассмеялась леди Эстуэлл, — но ради этого не стоило меня вводить в гипноз. Что-нибудь еще? — Вы помните, что в тот вечер в гостиной мистер Трефюзис сломал нож для разрезания бумаги? — спросил Пуаро.

— Ей-богу, не помню. Но очень может быть.

— А как насчет занавески, которая странно топорщилась?

Леди Эстуэлл наморщила лоб.

— Кажется, я что-то припоминаю, — протянула она. — Нет... нет, не помню, хотя…

— Не огорчайтесь, леди Эстуэлл, — поспешно сказал Пуаро. — Это не имеет значения — ровно никакого значения.

Знаменитый детектив вместе с доктором тотчас поднялись в комнату Пуаро.

— Ну что ж, — сказал доктор, — вот все и разъяснилось.

Когда сэр Рубен поносил секретаря, тот стиснул нож для разрезания бумаги, всеми силами стараясь сдержаться и не ответить на брань. Леди Эстуэлл была полностью поглощена проблемой Лили Маргрейв, но ее подсознание все же отметило и.., не правильно истолковало.

У нее возникла твердая убежденность в том, что Трефюзис хотел убить сэра Рубена. Теперь насчет занавески. Это интересно. Судя по тому, что вы мне рассказали о Башне, стол стоял у самого окна. На окне, конечно, были шторы?

— Да, mon ami, черные бархатные шторы.

— И в оконном проеме есть место, где можно спрятаться?

— Пожалуй, да.