Приключение рождественского пудинга

Заговорил он, когда внизу хлопнула входная дверь, притом странным в такой ситуации громким голосом, заглушавшим шум шагов в прихожей.

— Видите ли, мистер Трефюзис, в деле появились новые улики. Они доказывают, что когда Чарлз Леверсон в тот вечер вошел в Башню, сэр Рубен был уже мертв.

— Что за улики? — уставился на него секретарь. — Почему же мы о них ничего не слышали?

— Еще услышите, — с таинственным видом пообещал Пуаро. — А пока что в тайну посвящены только вы и я.

Стремительно выйдя из библиотеки, Пуаро едва не столкнулся в прихожей с Виктором Эстуэллом.

— Только что с прогулки, мосье?

Эстуэлл кивнул.

— Погода нынче ужасная, — сказал он, тяжело дыша. — Холодно и ветер.

— А-а, — протянул Пуаро. — В таком случае я сегодня, пожалуй, откажусь от променада. Я как кот — люблю сидеть у огня и греться.

— Са marche[50], Джордж, — потирая руки, поведал он вечером того же дня верному слуге. — Всех их мучит неизвестность, все они в напряжении! Играть в кошки-мышки очень утомительно, Джордж, но это здорово помогает…

Завтра мы сделаем очередной ход.

На следующий день Трефюзису пришлось поехать в Лондон. Тем же поездом ехал и Виктор Эстуэлл. Не успела за ними закрыться дверь, как Пуаро овладела жажда деятельности.

— Скорее, Джордж, за работу. Если вдруг в эти комнаты вздумает направиться горничная, вам придется ее отвлечь. Поговорите с ней по душам в коридоре.

Для начала Пуаро произвел тщательный обыск в комнате секретаря, не пропустив ни единого ящичка, ни единой полки. Потом он торопливо положил все на место и объявил, что закончил. Джордж, стоявший на страже у дверей, почтительно кашлянул.

— Вы позволите, сэр?

— Да, дружище?

— Ботинки, сэр. Две пары коричневых ботинок стояли на второй полке, а лакированные туфли — на нижней. Вы их поставили наоборот.

— Великолепно, Джордж! — всплеснул руками Пуаро — Но не волнуйтесь, уверяю вас, все это не имеет никакого значения. Мистер Трефюзис даже не обратит внимания на такую ерунду.

— Вам виднее, сэр, — почтительно отозвался Джордж.

— Замечать такие вещи может не всякий, — поощрительно похлопал верного слугу по плечу Пуаро. — Я всегда полагался на ваш профессионализм.

Джордж ничего не ответил, и позже, когда та же сцена повторилась в комнате Виктора Эстуэлла, оставил без комментариев то обстоятельство, что белье последнего было разложено по ящикам как попало. Но, как выяснилось, прав был все-таки Джордж, а не Пуаро. В тот же вечер Виктор Эстуэлл влетел в гостиную, меча громы и молнии.

— Слушайте, вы, хлыщ бельгийский, что вы себе позволяете? Кто вам разрешил рыться в моих вещах? Что, черт возьми, вы там думали найти? Вам это даром не пройдет! Навязали ищейку на мою голову!

Пуаро, энергично жестикулируя, разразился покаянной речью, принося сотни, тысячи, миллионы извинений. Он был бестактен. Увы, его ввели в заблуждение, только поэтому он позволил себе подобную дерзость. В конце концов разгневанный джентльмен успокоился, все еще ворча себе под нос.

Вечером, прихлебывая излюбленный tisane, Пуаро в очередной раз обнадежил Джорджа:

— Дело движется, милейший Джордж, дело движется. Пятница, — добавил он задумчиво, — мой счастливый день.

— В самом деле, сэр?

— Вы, кстати, не суеверны, Джордж, друг мой?

— Я не люблю, когда за столом оказывается тринадцать персон, сэр, и стараюсь не проходить под приставной лестницей. Никаких суеверий относительно пятницы у меня нет.

— Прекрасно, поскольку именно на сегодня мы намечаем наше Ватерлоо.

— Конечно, сэр.

— Вы так воодушевлены, дорогой мой Джордж, что даже не спрашиваете, что я собираюсь делать.

— Что же, сэр?

— Сегодня, Джордж, я произведу последний тщательный обыск в Башне.

И действительно, после завтрака Пуаро с разрешения леди Эстуэлл отправился на место преступления. На протяжении первой половины дня обитатели дома могли наблюдать, как он ползает там на четвереньках, как тщательно осматривает черные бархатные шторы и вскарабкивается на стулья, чтобы обследовать рамы висящих на стене картин. Тут уж и сама леди Эстуэлл почувствовала легкую тревогу и раздражение.

— Признаюсь, он начинает действовать мне на нервы, — заявила она. — Что у него на уме? А уж от того, как он ползает по полу и что-то вынюхивает, у меня просто мороз по коже. Что он там ищет, хотела бы я знать? Лили, милая, сходите и посмотрите, чем он там занят. Хотя нет, пожалуй, побудьте лучше со мной.

— Может быть, я схожу, леди Эстуэлл? — предложил секретарь, вставая из-за стола.

— Сделайте одолжение, мистер Трефюзис.

Оуэн Трефюзис вышел из комнаты и поднялся в Башню. Сначала ему показалось, что кабинет пуст, поскольку Эркюля Пуаро нигде не было видно. Трефюзис уже повернулся, чтобы уйти, но вдруг до его ушей донесся какой-то шорох. Подняв голову, он увидел Пуаро на винтовой лестнице, ведшей в спаленьку наверху.

Маленький бельгиец стоял на четвереньках. Держа в левой руке лупу, он внимательнейшим образом разглядывал деревянную ступеньку.

Вдруг, пробормотав что-то про себя, он сунул лупу в карман и поднялся на ноги, держа нечто между указательным и большим пальцем правой руки. И тут он увидел секретаря.