Приключение. Свобода. Путеводитель по шатким временам. Цивилизованное презрение. Как нам защитить свою свободу. Руководство к действию

В начале 60-х Хайнц Кохут, психоаналитик, родившийся в Вене и развернувший свою деятельность в Чикаго, где работал и преподавал, выработал новый подход, который он назвал «психологией самости»27. Центральный тезис Кохута гласит, что классический психоанализ неправильно понимает основной тренд человеческого развития. Младенцы, пишет он, – это вовсе не алчные монстры, находящиеся в плену своих инстинктов, как их видели теоретики типа Зигмунда Фрейда и Мелани Кляйн. Младенцы вовсе не мечтают о сексе с матерью и не хотят убить отца, они лишь нуждаются в эмпатии, в понимании своих потребностей со стороны других. Если родители оказались неспособны к такому пониманию, дети чувствуют себя как бы умершими. Чтобы вернуть себе психологическое чувство жизни, дети и правда начинают развивать в себе сексуальные и прочие обсессии в том виде, как их описывает классический психоанализ инстинктов. Но названные обсессии, как бы то ни было, не составляют элемент нормального развития, как утверждал Фрейд, они суть продукты распада детского Я, не понятого и подавленного его окружением.

Винникотт и Кохут радикально изменили саму перспективу психоанализа: они не соглашаются с тем, что человеческая жизнь неминуемо сложна, трудна и конфликтна. Стоическому классицизму Фрейда они противопоставляют психоаналитический романтизм, инспирированный Руссо28. Как и философ XVIII века, они исходят из того, что люди рождаются в мир изначально благими и при условии правильной психологической поддержки таковыми и останутся, то есть навсегда сохранят любовь к жизни, креативность и склонность к эмпатии. В отличие от Маркузе, Брауна и других адептов социального утопизма, Винникотт и Кохут не считали, что решение проблем человека лежит в политической плоскости. Они скорее связывали надежды с перестройкой отношений между родителями и детьми, благодаря чему последние смогут обрести психологическое благополучие и счастливую жизнь. Романтически настроенные психоаналитики этого поколения принесли много пользы. Из числа их учеников вышли многочисленные терапевты, сумевшие оказать своим пациентам эмоциональную поддержку, в которой те остро нуждались.

В популярной психологии их идеи получили продолжение в таких формах, которых ни Винникотт, ни Кохут совершенно не имели в виду. В немецком языковом пространстве широчайшую известность приобрела Алис Миллер, которая ориентировалась на идеи романтического психоанализа. Уже в первых своих работах она сформулировала тезисы, сегодня воспринятые большинством психоаналитиков. Так, например, в статье, составившей основу первой главы ее бестселлера «Драма одаренного ребенка», она доказывает, что пациенты, уже в детстве потерявшие контакт со своими собственными аутентичными чувствами, не избавлены от опасности пережить повторную травматизацию во время психоаналитической терапии29. Поскольку они уже имели привычку чересчур послушно приспосабливаться к потребностям других (изначально – родителей), то и теперь, когда аналитик пытается подтвердить свои теории и гипотезы на практике работы с пациентами, они выдают тот психоаналитический «материал», которого аналитик от них ждет. Тем самым они упускают шанс обрести с помощью терапии аутентичную форму жизни. Поэтому, полагает Миллер, крайне важно, чтобы аналитик по возможности избегал попыток вовлекать пациентов в процесс исполнения собственных запросов. Напротив, он должен предоставлять им возможность выразить свою боль и гнев по поводу утраты – еще в детстве – их аутентичного Я, с тем чтобы они могли заново приступить к самоосуществлению.

Но это было лишь начало. Миллер упорно развивала и распространяла свою доктрину спасения как нечто непреложное. В своих многочисленных книгах она убеждала читателей, что их несчастья объясняются дурным обращением с ними еще в детстве. По-настоящему аутентичную жизнь могут вести лишь те, кто творческим усилием выведет на свет ядро своей личности, когда-то давно отколотое, забытое и подавленное.