Приключение великих уравнений

Фарадей начинает бегло говорить по-французски и по-немецки.

Наконец, самое главное - во время путешествия Фарадей невольно вдыхает аромат несостоявшихся пока, но буквально реющих в воздухе великих открытий в электротехнике.

Трудно себе представить более великолепную школу для Фарадея, глубоко преданного науке, но все же пока еще дилетанта.

Принимая это во внимание, несколько удивляют сетования некоторых биографов Фарадея, подчеркивающих "несчастную судьбу" Майкла Фарадея, отправившегося "не по своей воле" в Европу в качестве "слуги" сэра Гэмфри, особо упирая на то, что Фарадей, мол, жестоко страдал, мучимый своенравной супругой Дэви. Тут надо твердо оговорить, что если и были конфликты между Фа-радеем и леди Джейн, то не последняя в них обычно одерживала верх.

"...Леди Дэви... любит показать свою власть, и я с самого начала обнаружил с ее стороны серьезные намерения подавить меня. Случайные ссоры между нами, в каждой из которых я оказывался победителем, происходили так часто, что я перестал обращать на них внимание. Ее авторитет ослабевал, и после каждой ссоры она вела себя мягче", - писал впоследствии Фарадей.

Кроме того, "растирание красок для великого художника" является, пожалуй, обязательной и лучшей школой для ученого, тем более, что для Фарадея это "растирание красок" вылилось в совместные исследования со всемирно известным ученым и знакомство с наиболее заметными проблемами и людьми науки того времени.

Обращать на этом фоне внимание на некоторые неудобства положения Фарадея как "слуги" Дэви не более, чем ханжество. Такие жалобы напоминают часто слышимые нами по телевизору жалобы наших кинозвезд, снимавшихся, скажем, в фильме из заводской жизни:

"Это было очень волнительно и немыслимо, невероятно тяжело... Пришлось, верите ли, научиться работать на станке, сходило с нас семь потов, приходилось вставать вместе с рабочими в шесть утра и обедать в рабочей столовке... Каждую сцену пришлось повторять по нескольку раз...".

А как же иначе, друзья?

Фарадей, видимо, прекрасно понимал это, поскольку писал в одном из своих писем из-за границы:

"Я мог бы высказать тысячу жалоб, но, размышляя обо всем трезво и объективно, я думаю, что мне вообще нет никакой нужды жаловаться на кого бы то ни было".

Фарадей вернулся из путешествия зрелым, самостоятельно мыслящим ученым. Как-то из Флоренции пришла посылка с образцами тосканского известняка герцогиня, во время поездки познакомившаяся с Дэви, просила сделать анализ минерала, видимо, на предмет оценки принадлежащих ей природных богатств.

Дэви, занятый в то время отработкой конструкции знаменитой безопасной шахтерской лампы, предложил выполнить достаточно тривиальную работу Фарадею.

Тот скоро окончил анализы, передал результаты Дэви и был несказанно удивлен, когда последний отдал материал в научный журнал в качестве оригинальной статьи. Первой научной статьи Майкла Фарадея.

До сих пор он, если так можно выразиться, "издал" только одно произведение. Десять лет назад восемнадцатилетний Фарадей взял пустую тетрадь и вывел на обложке:

"Философский сборник

разных статей, заметок, событий, приключений и т. д., относящихся до наук и искусств и собранных из газет, обозрений, журналов и других сочинений с целью содействовать развлечению, самообучению, а также подтверждению или разрушению теорий, распространенных в ученом мире. Составил Майкл Фарадей в 1809 - 1810 годах".

Через десять лет - первая настоящая статья, быть может, со стороны и менее интересная, но неизмеримо более глубокая. Уже в первой статье четко прослеживаются основные черты Фарадея-исследователя: глубина, редкое упорство в достижении цели, исчерпывающая полнота, спокойствие, свойственное лишь великим умам. Мы уже говорили об убежденности Фарадея во всеобщей связи явлений - убежденности, разделявшейся тогда далеко не всеми. Восхищает любовь Фарадея к порядку и полной определенности - он не признавал непроверенных фактов, а манера точно составлять отчеты неоднократно приводила в восторг директоров института. Диапазон его работ в то время довольно широк, но в основном это были исследования в области химии.

Перемена в тематике его занятий случилась в августе 1820 года - в это время по Европе рассылался Эрстедом его знаменитый мемуар: "О воздействии электрического конфликта на магнитную стрелку".

В августе Дэви получил по почте только что напечатанный в Англии мемуар три невесомые странички.

Через день Дэви и Фарадей повторили эксперимент Эрстеда и с восхищением убедились, что Эрстед прав - протекание тока в проводе немедленно вызывало отклонение размещенной поблизости магнитной стрелки.

И знаменитый Дэви, и еще неопытный Фарадей с внезапной ясностью ощутили, как и все, видевшие опыт, что рушится стена между двумя дотоле никак, казалось, не связанными друг с другом силами природы - электричеством и магнетизмом. Стена начала рушиться, и обнаружились неведомые связи, повеяло свежим воздухом новых открытий.