Приключения 1974

— Тут, — ответил Репнев, — в семь часов командование пойдет к ним совещаться.

— Успел, — сказал Шибаев, утирая пот со лба, — первый раз за всю жизнь вором стал — лошадь увел. Иначе б не добрался... Спасла нас женушка ваша, спасла...

— Этот? — спросил, подходя, Редькин и вдруг узнал Шибаева, и дернулся всем телом: — А-а, гнида!

Репнев встал на его пути.

— Товарищ командир... Судить потом будем.

Шибаев по моему поручению ходил в Клинцы и связался с подпольщиками.

— Это с какими же? — спросил Редькин, с презрительным вниманием разглядывая Шибаева.

— Товарищ командир, — сказал, вставая, Шибаев, — на понт вас берут. Десант этот предательский. Фон Шренк его прислал.

— Шренк? — прищурился Редькин. — А ты, часом, не рехнулся, дорогой?

— Эсэсманы уже частями подходят, — Шибаев опять отер лицо и с покорным вызовом уставился на Редькина. — Опять как прошлый раз. Только тогда егеря козырем были. А теперь десант. Кюнмахль подтянется, а они с тылу. Операция «Троянский конь» называется.

— Да кто ты такой, чтоб я тебе верил? — с тяжкой злобой сказал Редькин. — Перебежчик! Продажная шкура!

— Командир, — перебил его Репнев, — времени нет. В семь они вас ждут. Это провокация. Там они и возьмут вас. Теперь ясно.

— Так, — сказал Редькин, не глядя на Шибаева, но раздумывая. — А чем он докажет?

— Пусть разведка пройдет к хутору, — сказал Шибаев. — Эсэс уже там должны быть. А у этих главный, Полина Владимировна говорит, Мирошниченко, его...

— Мирошниченко? — откликнулся Редькин. — Он? Проверим. А ты, Шибаев, тут будешь. Под стражей. Отпустим, как выяснится. Но если, — он с сумасшедшим весельем осмотрел Репнева и Шибаева, — если он ко мне сам пришел, Мирошниченко, то я в бога поверю. Боялся, не сыщу.

 

Минут через десять Юркин взвод и разведчики незаметно исчезли из лагеря, где все еще бродяжили двое десантников. От гостей не отходили несколько партизан, получивших инструкции. Еще один взвод под командой Точилина уже раскинулся в лесу, за деревьями, выставив стволы пулеметов и автоматов. Он должен был остановить Кюнмахля. После ухода командира к десанту комиссар должен был поднять в лагере тревогу.

В семь Редькин (у которого в бинтах спрятан был браунинг) и Репнев в сопровождении десантника со шрамом двинулись в лагерь парашютистов. Второй десантник оставался. Ему у партизан нравилось. Тем более что подошло еще четверо парашютистов, а у одной землянки уже позвякивали кружки — готовилось угощение гостям.

Редькин шел вслед за десантником, Репнев позади. Он был почти спокоен, почему-то с Редькиным всегда было спокойно. Высвистывали и кричали лесные птахи, сыпались листья с обламываемых парашютистом кустов — тот старался уберечь раненую руку Редькина. Широкоплечая спина командира, обмотанная бинтами шея и вызывающе заломленная фуражка двигались от него в двух шагах. Хворост поскрипывал под ногами. Редькин все время о чем-то расспрашивал десантника, а тот, приостанавливаясь, отвечал ему. Репнев вспоминал Коппа. «И надо убить первым, чтобы он не убил тебя».

Десантники расположились у самого болота, не более чем в двух километрах от партизан. Там, на болоте, была гать, и только по этой гати партизаны могли уйти в труднодоступные чащобы, если немцы нажмут с опушки. Редькин обычно такие и выбирал места для лагеря. Но теперь на пути к гати были парашютисты, и Репнев сейчас способен был оценить план Шренка. Редькин, повернувшись вдруг, подождал его и сказал вполголоса:

— А колпаки варят у Гансов. Со всех сторон нас обложили.

Редькин присел на пень. Десантник впереди забеспокоился.

— Товарищ капитан, надо поторапливаться.

— Ладно-ладно, — добродушно отозвался Редькин, отводя здоровой рукой еловую лапу. — Руку заломило, к тому же мы партизаны, браток, а не армия. У нас без опозданий не обходится. — Редькин оттягивал время. Ему важно было, чтоб Юркины парни успели. А лагерь уже был рядом. Слышались голоса, виднелась впереди защитная парусина палаток, и тут Редькин вдруг сказал:

— Вот что, сержант, пожалуй, мы это переиграем.

— Что переиграем? — с испуганным озлоблением спросил парашютист со шрамом.

— Без осторожности нельзя, — пояснил Редькин. — Иди к своему начальству и скажи: встретимся здесь. К вам я не пойду...

— Договорено же было, товарищ капитан! — взмолился сержант, багровея.

— Договорено не договорено, а передай своему капитану, что, как равные по званию, мы должны один на один встретиться. Пусть сюда приходит и с тобой. С одним. Поговорим, а там решим.

— Эх, товарищ капитан, — сказал, бычась и зло усмехаясь, парашютист, — а нам тут о вас: «Какой Редькин смельчак»!.. Хороша смелость!

— Вижу, разболтали тебя в десанте, — сказал Редькин, прищуриваясь. — Выполнять приказание! — поднял он голос.

Парашютист дернулся, вытянулся и убежал. Долго еще покачивались кусты, указывая его след.

— Нарушили им планчик, — засмеялся Редькин. — А прийти придут. Добыча-то рядом. Легкая!

— А вдруг наши? — подумал он вслух. — Что тогда?

Репнев не ответил, он как-то обмяк от ожидания.