Приключения Аввакума Захова

– Пожалуйста, – сухо ответил он. На другом конце провода не очень были огорчены лаконичным ответом, потому что в трубке прозвучало бодрое «благодарю».

Аввакум включил люстру, и в комнате стало сразу как-то торжественно и светло. Услышав шаги на лестнице, он открыл дверь и со сдержанной любезностью пригласил девушку войти.

– Господи, сколько света! – воскликнула она, застыв в удивлении у порога. – Словно на электростанции! И у вас не болят глаза?

– Нет, не замечал, – сказал Аввакум. Она стояла на пороге и с любопытством оглядывалась вокруг.

– А я думала, что у вас мрачно и неприветливо. Оказывается, я заблуждалась, и притом жестоко.

Аввакум незаметно наблюдал за ней. «Как будто я тысячи раз видел ее раньше», – с удивлением подумал он.

– Почему вы решили, что у меня должно быть мрачно и неприветливо?

– Почему? – переспросила она, разглядывая книги на полках, и, не оборачиваясь, сказала: – Вы ведь производите впечатление мрачного человека. Разве вы этого не знаете?

Стоит лишь поглядеть вам в глаза, и – вы извините – мороз дерет по коже. Честное слово!

– Значит, у меня плохие глаза, – усмехнулся Аввакум.

– Что вы! Я не сказала ничего подобного! – Она украдкой взглянула на него через плечо и звонко рассмеялась.

– Вот и обидела вас, а я ведь не хотела! Глаза у вас вовсе не плохие – наоборот. Если бы женщинам позволялось делать комплименты мужчинам, я бы сказала, что они красивые.

Но что это за красота, боже мой!

– Какая же это красота? – поинтересовался Аввакум.

– Прямо скажу – неприятная. Вы сердитесь?

– Ничуть. Продолжайте!

– И книги у вас одна скучнее другой.

Она пожала плечами с притворно безнадежным видом и прискорбно вздохнула.

– По человеку и книги! – заметил Аввакум.

Она искоса поглядела на него, усмехнулась, но ничего не сказала.

– Вы как-то сказали, что я хитрая. Вы помните?

– Ну и что? – спросил Аввакум.

– Ничего. Увидели в первый раз и сразу – хитрая! Позвольте, а на каком основании?

– Вы и сейчас хитрите, – сказал Аввакум.

– Да что вы? – Она повернулась к нему, и на щеках у нее появился легкий румянец.

– Совершенно точно. Тогда вы обманули деда, сказав, что идете на занятия по рисованию. Не так ли? Но вы и не думали идти на занятия. На урок рисования не ходят с пустым подрамником.

Она стояла у камина, потупив глаза. Щеки у нее стали пунцовыми.

– У вас не было с собой и бумаги. Ничего, кроме пустого подрамника. Вот это я и называю хитростью и, мне кажется, не ошибаюсь. Может быть, у вас в тот день было свидание с женихом?

– Это мое личное дело, – тихо промолвила Виолетта.

«До чего же она похожа на Ирину, – мелькнуло в голове у Аввакума, – Ирину во время ее поездки в Вену».

– Да, – сказал Аввакум, и голос его на миг дрогнул. –

Вы абсолютно правы, этот обман – ваше личное дело. – Он немного помолчал и, глядя ей в глаза, спокойно добавил. –

Однако нам надо поспешить – внизу нас ждут.

Виолетта замерла, стоя у камина, и, побледнев, молча смотрела на него широко раскрытыми глазами.

– В противном случае я предложил бы вам сесть, –

продолжал Аввакум. – Внизу ваш жених ходит по гостиной, посматривает на часы, и нам не следует злоупотреблять его терпением.

– Господи! – тихо прошептала Виолетта и огляделась вокруг. – Уж не попала ли я в жилище колдуна?

От смущения она еще больше похорошела, и Аввакум залюбовался ею.

Он подошел к телефону и быстро набрал какой-то номер. В трубке откликнулся твердый мужской голос. Очевидно, голос был знакомым, потому что Аввакум довольно усмехнулся и кивнул головой.

– Асен, – сказал он, – прошу тебя, наберись еще минуту терпения. И не выходи из себя: ревность, говорят, большой порок.

Виолетта слушала, вытаращив глаза.

Аввакум положил трубку, извинился и скрылся в спальне. Немного погодя он вышел в темном костюме, с крахмальным воротничком. Повеяло легким, приятным одеколоном.

– Так и быть, – заговорил он, подойдя к ней, – расскажу вам эту историю. Года полтора назад, когда мы занимались раскопками на юго-востоке, режиссер кинохроники Асен

Кантарджиев получил от меня в уплату за честно выигранное пари чудесную серебряную монету. Эту античную монету вы сейчас носите на цепочке. От вашего дедушки я узнал, что жених ваш кинорежиссер. Конечно, в кино есть и другие режиссеры, кроме Асена Кантарджиева. Но только невеста Асена Кантарджиева может носить на груди такую монету, не правда ли? Вот как я узнал имя вашего жениха.

– Но как вы узнали, что он здесь, внизу? – спросила

Виолетта, прикрывая рукой серебряную монету.

– Очень просто! – рассмеялся Аввакум. – Ни одна девушка не оденется столь изысканно, если не ждет гостя.

Вы, конечно, ждали жениха и поэтому надели его подарок

– цепочку с монетой. Но его присутствие прежде всего заметно по этой маленькой метке. – Аввакум показал на крохотный розовый кружок у нее на шее. – Слабый, бледный след от вашей собственной помады. Он поцеловал вас в губы, а потом перенес отпечаток и на это место. Почему вы смутились? У вас вид оскорбленной гимназистки.

Я вас обидел?