Приключения Аввакума Захова

Тем не менее он существовал, мало того, бросался в глаза своей массивностью. Аввакум знал по опыту, что если что-то бросается в глаза, элемент случайности необходимо исключить из расчетов.

Некоторое время он глядел на чашу, не мигая, потом вдруг стал вертеть верхнюю часть ее справа налево, и она легко и плавно начала отвинчиваться от нижней части.

Резьба у нее была небольшая, но очень мелкая, как у бинокля. Когда резьба кончилась, показалась другая, скрытая, внутренняя сторона чаши из какого-то тонкого и легкого металла. «Дюраль», – подумал Аввакум.

Поверхность ее была разграфлена на маленькие квадратики, и в каждом квадратике была выгравирована одна латинская буква. Буквы составляли слова и строки. Строк было четыре. Располагались они одна под другой, как стихотворные8.

Аввакум заметил еще одну деталь: вырезы букв были плотно заполнены каким-то зеленоватым веществом.

Он погасил лампу, и миниатюрные буквочки в тот же миг сами засветились.

Это было красиво, очень красиво, и Аввакум изумленно рассматривал строки и, улыбаясь, любовался ими.

Но время шло, во дворе напротив закукарекал петух, Аввакум очнулся и поступил так, как поступил бы каждый на его месте: передал по радио в Софию английские слова –

буква за буквой, в том порядке, в каком они располагались в квадратиках. Сообщил общее число квадратиков, не пропустив и тех, что оставались пустыми или имели знак препинания. Затем, подумав несколько секунд, добавил:

«Немедленно отдайте распоряжение Пловдивскому управлению об аресте Виктории Ичеренской, а также владельца „виллиса“, на котором она в эту ночь приезжала в

Момчилово».

Дважды сообщил кодированное «весьма срочно», условился о связи на два часа дня и на этом закончил.

Убрав в чемодан свои «трофеи», он юркнул под одеяло и тут же заснул.

8 Стихи Шелли. Несколько месяцев спустя после этих событий я перевел их, но мой перевод так же далек по красоте от оригинала, как наша Земля, например, от лучезарной

Утренней звезды. Я ведь всего-навсего ветеринарный врач и с поэзией ничего общего не имею. Вот он, мой перевод:

Сквозь сон я грезил о тебе

Среди глубокой ночи.

Когда чуть веял ветерок

И звезд сияли очи.

На дворе светало. Наступало туманное, хмурое утро.

В девятом часу Аввакум зашел в старую корчму, чтобы позавтракать. Слово за слово разговор зашел о жене Ичеренского.

– Будь я на его месте, – сказал Аввакум, – я бы не оставил ее одну в Пловдиве. У геолога тут хорошая квартира.

Что им мешает жить имеете, как все люди?

Бай Марко пожал плечами.

– И она так ни разу и не приезжала в Момчилово? –

продолжал допытываться Аввакум.

– Ну как же! Была, даже, пожалуй, раза два была. Верно, приезжала ненадолго, на несколько часов, как мне кажется, – сказал бай Марко.

Через час Аввакум был уже в Смоляне. Он отправил на анализ вино из двух пузырьков и в ожидании результата решил позвонить по телефону Сии. Была суббота, ее выходной день.

Он сделал глубокую затяжку, и прижав телефонную трубку к губам, спросил:

– Сия, это ты?

На другом конце провода молчали. Ему показалось, что у нее в комнате играет радио и рядом смеется какой-то мужчина.

– Сийка занята, – ответил мужской голос. – Кто ее спрашивает?

Аввакум положил трубку.

Он не двинулся с места, пока не выкурил до конца сигарету. Потом долго и сосредоточенно гасил окурок в стеклянной пепельнице, словно это было делом чрезвычайно важным и деликатным.

Когда он вышел на улицу, ветер, подхватив на дороге кучку сухих листьев, покружил их и рассыпал на него, словно конфетти.

Было сыро, в воздухе стоял густой запах увядшей листвы, запах осени.

Лабораторный анализ подтвердил предположения Аввакума: в одном пузырьке было обычное вино, а в другом оно было с примесью быстродействующего снотворного.

Работник управления сел сзади Аввакума на мотоцикл, и они помчались. Доехав до Змеицы, Аввакум слез и пошел в Момчилово пешком, а работник управления возвратился на мотоцикле в Смолян.

Аввакум прошел мимо старой корчмы, и только когда уже был возле калитки Балабаницы, вспомнил, что еще не обедал. «Завтракал я поздно, – подумал он. – Не стоит возвращаться».

Он прилег на кровать. До условленной радиовстречи оставалось полчаса.

«Где же находилась столица Момчила?» – спросил себя

Аввакум. Он попробовал представить себе равнину южнее

Карабаира, залитую солнцем, золотую, с легкой зыбью зеленых холмов, с разбросанными повсюду оливковыми рощицами и виноградниками. Но из этого ничего не вышло, потому что перед его глазами непрестанно клубились туманы.

На часах было без пяти два. Он надел наушники, включил станцию и стал ждать. Тихо прозвучал условный сигнал. Аввакум взял карандаш и начал записывать. Передача длилась около часа.

Прежде всего ему ответили на его вчерашний запрос относительно Ичеренских в Англии и сообщили, что Виктория Ичеренская и владелец «виллиса» арестованы сегодня в восемь утра. Затем продиктовали содержание трех шифрограмм – от десятого, девятнадцатого и двадцатого августа. Они были расшифрованы с помощью английского стихотворения. Четверостишие служило ключом шифра.