Читаем Приключения барона де Фенеста. Жизнь, рассказанная его детям полностью

Однако цензоры, видимо, все-таки осторожничали; об этом говорит довольно большое число «внутренних» рецензий на книгу, написанных специалистами самого разного толка; книгу положительно оценили И. И. Анисимов, H. H. Вильям-Вильмонт, Б. И. Пуришев, М. А. Лифшиц, Л. Е. Пинский (все эти отзывы не опубликованы); Борис Пастернак нашел стихи перевода «очень удачными, а часть – превосходными; по силе, выразительности и точности»[1701].

Издание книги Агриппы д’Обинье стало последней большой работой Валентина Парнаха. Беремся предположить, что для существенного расширения перевода сил у него уже не было, и чтобы хоть немного «утяжелить» книжку, Парнах включил в нее перевод, несколько поспешный и с необоснованными пропусками, мемуаров Агриппы.

Парнах действительно в 30-е годы отошел от оригинального творчества, а если что-нибудь и сочинял, то очень немного и заведомо «в стол». Переводил он тоже не очень много, но было бы крайней несправедливостью называть его переводческую деятельность литературной поденщиной.

Во-первых, переводами он занимался и раньше. Так, видимо, он был первым, кто стал переводить на русский язык Марселя Пруста; правда, его перевод «Любви Свана» (вторая часть первого тома прустовской эпопеи) увидел свет лишь в 1928 г., но наверняка был выполнен раньше, до отъезда Парнаха в Париж в конце 1925 г. Отметим попутно, что обе сестры Парнаха также стали у нас первыми переводчиками Пруста: Елизавета Тараховская (вместе с Г. Орловской) выпустила в 1926 г. перевод ранней книги Пруста «Утехи и дни», а София Парнок (в соавторстве с Л. Я. Гуревич и Б. А. Грифцовым) напечатала в 1927 г. перевод «Под сенью девушек в цвету».

Во-вторых, Парнах переводил – как правило по собственному выбору, в стихах и прозе – произведения выдающиеся: «Морское кладбище» Валери (1932), «Италия в 1818 году» Стендаля (1933), роман Шарля Вильдрака «Пароход Тинэсити» (1936), поэтичнейший роман Анри де Монтерлана «Холостяки» (1936), «Растерзанный Париж» Жана Кассу (1938), «Вальми» Ромена Роллана (1939), новеллу «Граф Морен» Анатоля Франса (1940), рад стихотворений Артюра Рембо (1939, 1941) и т. д. Отнесем к работам заказным переводы «Огня» Барбюса (1940) и «Разгрома» Золя (1945), отнесем туда же переводы из Арагона, Бехера, чешских, сербохорватских и даже латышских поэтов (возможно, были и другие переводы, еще более экзотические), но Парнах переводил и Мопассана, и Бодлера, и Верлена, и А. Мюрже (далеко не все из этого разыскано и опубликовано). Он переводил также великих испанцев – Гонгору, Кальдерона и Гарсию Лорку, причем, эти последние переводы до сего дня остаются образцовыми.

Те, кто знал Парнаха в последние годы его жизни, обычно отмечают его житейскую неприспособленность, растерянность и пассивность перед трудностями бытия. Порой это приобретало трагикомический характер. Вот, например, как описала Парнаха театральный критик Ольга Дзюбинская, общавшаяся с ним в эвакуации в Чистополе в 1941–1943 гг.: «Мы уважали Валентина Яковлевича. И очень сочувствовали ему, когда долгое время, да еще зимой, ему пришлось (из-за возможности пообедать) работать швейцаром в столовой «Искра». Правда, слово «швейцар» ни он, ни мы не произносили. Сам В. Я. Парнах, будучи мастером в нахождении точного слова, назвал и свою должность: «Дежурный». «Я – дежурный!» – отвечал он любопытным, пробующим «прорваться» в закрытые двери. Он сидел на своем посту в серой летней шляпе с пришитыми байковыми «ушами», царственно говорил одну и ту же фразу с непередаваемой интонацией классического театра: «Товарищ! Обратно! Вам все равно не подадут! Это закрытая столовая! Здесь – для фабрики!» Фраза – жест, фраза – жест, взмах правой руки... А столовая «Искра» обслуживала, по счастливому совпадению, и писательские семьи и нашу галантерейную фабрику»[1702]. И в этих нечеловеческих условиях Парнах выстоял, выжил; ему помогла литература, которой он был бесконечно предан (он, например, читал молодым работницам фабрики стихи – даже Франсуа Вийона), наверняка помогла и переводческая работа (как раз в это время он переводил Лорку, большая подборка стихов которого вышла в 1944 г.).

Перейти на страницу:

Все книги серии Литературные памятники

Похожие книги

Русская печь
Русская печь

Печное искусство — особый вид народного творчества, имеющий богатые традиции и приемы. «Печь нам мать родная», — говорил русский народ испокон веков. Ведь с ее помощью не только топились деревенские избы и городские усадьбы — в печи готовили пищу, на ней лечились и спали, о ней слагали легенды и сказки.Книга расскажет о том, как устроена обычная или усовершенствованная русская печь и из каких основных частей она состоит, как самому изготовить материалы для кладки и сложить печь, как сушить ее и декорировать, заготовлять дрова и разводить огонь, готовить в ней пищу и печь хлеб, коптить рыбу и обжигать глиняные изделия.Если вы хотите своими руками сложить печь в загородном доме или на даче, подробное описание устройства и кладки подскажет, как это сделать правильно, а масса прекрасных иллюстраций поможет представить все воочию.

Владимир Арсентьевич Ситников , Геннадий Федотов , Геннадий Яковлевич Федотов

Биографии и Мемуары / Хобби и ремесла / Проза для детей / Дом и досуг / Документальное