Приключения барона Мюнхаузена

Мне было очень жаль, что я совершил такое интересное путешествие в бессознательном состоянии. Дальше голландец сообщил мне совсем неутешительную весть. Оказалось, что на острове Тайхатлибиати живёт мирное племя дикарей. Ими управляет добродушный князь, у которого, однако, есть маленькая слабость: он до страсти любит жареных иностранцев, которых сначала несколько месяцев откармливают всевозможными южными плодами. Голландца тоже откармливали таким способом, но незадолго до окончания срока с неба пошёл дождь из жареных паштетов, которыми он, конечно, всласть полакомился. Тогда князь рассердился и велел откармливать его вторично в течение целого месяца, после чего его должны были немедленно зажарить.

– Ну уж, Ганс, что другое, а о паштетах-то вы сочинили, – сказал я ему. – Я, известный барон Мюнхаузен, объездил весь свет, но паштетного дождя нигде не видел.

– Право, не лгу, ваше сиятельство! У нас на острове, в горах, есть особенные деревья: на них растут настоящие мясные паштеты. Сильные ветры срывают их с веток, и на острове летом часто идут паштетные дожди.

Впоследствии я сам видел эти странные деревья, которые, по-видимому, совершенно незнакомы нашим ботаникам.

Мы подплыли к острову, и голландец представил меня князю, который сидел на берегу. Тот милостиво кивнул мне головой и сейчас же сказал своему министру:

– Пусть его немедленно начнут откармливать.

Признаюсь, эта идея мне не понравилась. Я ясно увидел, что моя всемирная известность не достигла ещё этого острова. Я удивился ещё больше, когда по пути во дворец предо мной почтительно склонялись все деревья и кусты: очевидно, в растительном царстве вести распространяются быстрее, и растения острова Тайхатлибиати уже знали, кого они встречали.

Князь заметил это и проникся ко мне большим уважением. Он нагнулся к сопровождавшему его министру и прошептал:

– Мюнхаузена откармливать не торопитесь.

Когда мой голландец перевёл мне эти слова, у меня камень упал с сердца…

Когда-нибудь я вам покажу этот камень, он весит тридцать два пуда; недаром у меня на душе было так тяжело!

Я храню этот камень в своём кабинете редкостей в память о моём пребывании на острове Тайхатлибиати, несмотря на то, что мне было трудно перенести его в Европу.

Вечером я улучил минутку и остался с голландцем наедине.

– Послушай, брат Ганс, нам надо вырваться на волю, мне вовсе не хочется быть съеденным вместо жаркого…

Ганс сначала обрадовался, но потом жалобно ответил:

– Как же мы убежим, барон? Ведь мы не знаем, где лежит этот остров. Его нет ни на одной карте. Как мы попадём в Европу?

Тогда я сказал:

– Мы можем плыть в любую сторону: на север, на запад или на восток, только не на юг, и всё равно попадём к цивилизованным людям, а там нам покажут дорогу.

Он успокоился, и мы стали обдумывать, как сделать лодку. Я спросил у Ганса, какие деревья на этом острове самые крепкие.

Голландец ответил мне:

– Не знаю, какой породы эти деревья, но плоды их похожи на тыквы или скорее на пузыри величиной с тыкву, потому что они наполняются газом и в спелом состоянии становятся настоящими маленькими аэростатами. Им никогда не дают вызревать, потому что, разогретые солнцем, они поднимаются на воздух и увлекают за собой всё дерево вместе с корнями.

– Друг, мы спасены! Дорогой земляк, теперь уж мы, наверное, увидим родину! Когда будут срывать плоды?

– Вероятно, на днях…

– Что же с ними сделают?

– Мне рассказывали, что их связывают по нескольку штук вместе, кладут на солнце и ждут, пока они нагреются и улетят. Этот день считается у туземцев большим праздником.

Я узнал всё, что мне было нужно. В день отлёта плодов, когда их связали дюжинами, я потихоньку унёс несколько таких связок. Мы с голландцем привязали их к поясу и стали на солнце. Шары нагрелись, поднялись и понесли нас на запад по направлению ветра… Потом я видел, как голландец опускался всё ниже и ниже, как он упал в море и как его взяли на какой-то корабль. Впоследствии я узнал, что он счастливо возвратился на родину.

Меня же несло всё дальше и дальше, и я уже собирался отвязать несколько шаров, чтобы спуститься на корабль, но побоялся, что не смогу догнать его, так как он плыл в противоположную сторону.

Пока я раздумывал, поднялся страшный ураган, меня закрутило в воздушном потоке, как щепку, и так я кружился три дня и три ночи.

К счастью, я запасся провизией и не умер с голоду. Наконец, однако, этот бешеный вальс совсем закружил мне голову, и я упал без чувств в холодную морскую воду.

Я поплыл и догнал корабль, шедший в семнадцати милях впереди меня. Это оказался турецкий фрегат. Я рассказал на корабле о своих приключениях на острове дикарей, но никто не хотел мне верить. Когда я стал рассказывать о вихре, который носил меня трое суток над морем, капитан пожал плечами и сказал своему соседу:

– Клянусь Магометом, что такого вихря не бывает!

Предположим, что он был язычником и мог клясться, чем ему было угодно, но всё-таки его постигла должная кара.