Приключения Бормалина

— Но Самсонайт очень далеко, — вполголоса сказал я. — Он на полпути к Коктебелю, и Гарри его не найти.

— Судя по рассказам Роберта, мы плохо знаем Гарри, — ответил Авант. — Он найдет Самсонайта, где бы тот ни был. И вернет ему пятерку, не сомневайтесь… Но куда мчит эта автономная тюрьма, Бормалин? Как считаете, она знает, куда плывет? Или находится в свободном поиске?

Тут можно было только пожать плечами.

— Попробую воспользоваться случаем и вздремнуть, — зевнул Авант и стал устраиваться на лавке, стараясь не потревожить попугая. — А вон и ваши друзья возвращаются.

Ругаясь на чем свет стоит, появились Тим Хар, Зырян и Португалец, швырнули на пол длинную металлическую болванку и коротко рассказали:

— Пробовали ему зубы выбить — бесполезно. Потом стали стену крушить — тот же результат. Сделано прочно.

Да! Глупее и безвыходнее ситуации трудно себе представить. Я забрался с ногами на лавку и стал искать выход из положения, принимая во внимание все или почти все. Я думал во всю свою голову, думал и думал, и через пятнадцать минут прошептал не слишком громко:

— Авант, вы спите?

— Еще нет. — Он зевнул. — Бессонница. Что-то Гомера вспомнил, Софокла…

И мы с ним зашептались, стараясь не разбудить попугая, но Роберт скоро сам открыл глаза и стал к нам прислушиваться, а потом и давать советы. Тут Авант свистнул в свисток и сказал на всю тюрьму свободного поиска:

— Возникла сумасбродная идея, ребята. Но попытка не пытка. Нужно всем вместе очень дружно и добросовестно зевать. Зевать! Надо, ребята, создать такую сонную обстановку, чтобы крокодил не выдержал — и тоже… Понятно или нет?

Ребята взволновались, повеселели. Шум поднялся.

— Понятно, еще бы не понятно! Сомнительно, конечно, но попробовать можно. Ишь, чего надумали, фантазеры!

Давно подмечено, что, когда кто-то аппетитно зевает у вас на глазах, трудно не зевнуть в ответ. На это мы и рассчитывали. Автономная тюрьма свободного поиска все-таки еще и крокодил, существо в какой-то степени живое. Глядишь, не стерпит, зевнет. Тут мы и совершим побег из неволи.

Скоро все так втянулись в игру, что лучшего и желать было нельзя. Зевки раздавались там и сям, кто-то даже чесался, постанывал и покряхтывал, как бы готовясь ко сну. Португалец снял башмаки, положил их под голову и свернулся калачиком на лавке. Его сосед справа похрапывал, пуская фальшивые слюни, а сосед слева храпел во всю глотку, отчего усы его стояли дыбом.

У Аванта слипались глаза, а лицо превратилось в один большой бесконечный зевок. Даже Проспект широко разевал пасть и произносил: «Аф-а-аф!» Сонное царство, да и только. Ну и я старался по мере сил.

И наконец наступил момент, когда серенькие стены дрогнули, оконце изменило форму, а обе лампочки засияли ярко. Мы были на правильном пути!

— Получается! Получается! — зевая, вопили мы, вскакивая с лавок.

— Ребята! — кричал Тим Хар. — Сейчас — в разные стороны, а в полночь собираемся на дороге. Там, откуда нас унес орлан. Мы еще с вами попиратствуем!

— Ур-ра!.. Ого-го-го!.. — загрохотали пираты. — Э-ге-ге-хали-гали!..

Кто-то с кем-то прощался, обмениваясь тельняшками и часами, а Авант вдруг протянул мне шерифский свисток.

— Если потеряемся, — возьмите, Бормалин, на память.

— Авант, — произнес я, быстро седлая Проспекта, — за свисток спасибо, а вот теряться нам нельзя. — Тут-то я и рассказал ему про «виллу Мэгги». Момент, пожалуй, был подходящим.

Вцепившись в гриву Проспекта, мы стали разгоняться по ходу крокодила. Он уже еле сдерживал зевок, что-то хрустело в его челюстях, а сквозь приоткрывавшиеся зубы хлестала вода.

Зевнул!

Мы гурьбой вывалились наружу, где было темно и мокро, и пошли врассыпную, как было условлено.

Вот она, свобода! Я едва не вдохнул ее пьянящий запах, очень хотелось.

Помогая Проспекту, мы мчались вперед и вверх, периодически меняя курс, и если бы крокодил погнался за нами, то сцапать нас было бы ему нелегко. Поиграли бы в кошки-мышки.

Скоро мы шли уже в надводном положении, приближаясь к камышовому берегу, и, когда через полчаса копыта Проспекта достигли дна, он заржал от радости. Да и мы, если бы умели, с удовольствием заржали бы, особенно Авант. Ему едва удавалось скрывать волнение. Еще бы не волноваться в двух шагах от Мэри-Джейн, которую не видел столько лет!

Проспект вымахнул на берег, в шумную тишину утреннего сырого леса, в шелест листвы, крики и стоны зверья, в журчание ручейка. Вперед, Проспект!

Мы мчались лесом, оставляя за собой переплетения лиан и сухостойные буреломы, удавов и анаконд, которые лениво переползали тропу, напоминая жирные живые бревна. Их взгляды, способные заморозить кролика, подгоняли нас что надо. Мы решили держаться берега до тех пор, пока не наткнемся на «виллу Мэгги».

Проспект был выше всяких похвал. Он с разбега брал самые трудные преграды и прыгал через ловушки и овраги. А как он взбирался по склонам!.. Что делали бы мы без него?