Приключения бравого солдата Швейка в русском плену

Баранов относился к пленным по-дружески и внимательно. Каждый день он обходил избы и сообщал пленным, что они ещё могут лежать, так как сегодня хлеба опять не будет, а кухня все ещё не прибыла. Заглядывая к «докторам», он никогда не забывал спросить, какие появляются болезни, и заботливо предостерегал против цинги.

— Цинга — это самая ужасная болезнь, — убеждал он, — она разъедает все тело так, что потом мускулы отпадают от костей. Возникает от употребления солонины, а в интендантстве другого мяса, кроме солёного, нет. Поэтому я его лучше не буду брать, так люди сохранят здоровье. Бог даст, голубчики, скоро и война кончится, и вы поедете домой!

Естественно, что при таком положении топоры и лопаты стали быстро переходить к мужикам в обмен на картошку и хлеб. Когда наконец в селе появились инженеры с десятниками и осмотрели людской материал, посланный для работы, то выяснилось, что ввиду отсутствия инструментов работу начинать нельзя.

— Ведь вам же должны были дать инструменты в Витебске, — утверждал главный инженер, а Баранов разводил руками:

— А вот и не дали. Я даже не знал, что рота будет делать.

А на следующий день конвоиры забегали по хатам:

— Ну-ка, ребята, поскорей на работу! Выходи, выходи, а то скандал будет!

На улице уже ждал Баранов с десятниками, которым он отсчитывал людей. В одной руке он держал записную книжку, а в другой — большой кнут с ручкой в виде оленьей ножки. Он весело кричал:

— Ну что, ребятушки, позавтракали? Чаю с сахаром напились? Ну, теперь пойдём немножко поработать.

— Дать бы тебе по уху, — сказал пискун.

— Для такой работы я не гожусь. Я предпочёл бы в августе сгребать снег или лучше поливал бы цветы в саду, — добавил Горжин.

— А вы кто? Чехи? — отозвался на это старый десятник и, когда услышал в ответ громкое: «Чехи», радостно зачмокал. — А специалисты среди вас есть?

— Есть! — ответило ему двадцать человек.

Он попятился назад.

— А ну-ка, специалисты, выйдите вперёд.

Все выступили. На месте остался только один бравый солдат Швейк. Старик громко рассмеялся.

— Вот все чехи каменщики, плотники, портные, столяры — одни специалисты, а один среди них цыган. — Он весело подбежал к Швейку. — Ты что, тоже чех?

— Я чех из Праги, — важно сказал Швейк.

Старик от радости всплеснул руками.

— Он говорит, что чех! И не стыдно тебе? Ведь ты же чёрный, а выдаёшь себя за чеха? У нас такие только цыгане. Послушайте! — закричал он пленным. — Прогоните от себя цыгана, пускай он идёт к другим!

Тем временем подошёл к ним Баранов и спросил Швейка:

— А ты какой профессии?

— Парикмахер.

— Цыган — и парикмахер! — весело воскликнул старик. — Прямо не верится! — И он толкнул Швейка к другим, говоря ему: — В воскресенье побреешь меня и инженеров. Получишь на чай. А вы, голубчики, хотя вы и специалисты, но будете работать чёрную работу. Будете копать, носить и разбивать камни, ссыпать песок — в общем, строить железную дорогу, — закричал он уже злобно. Затем, становясь во главе, он скомандовал: — Ну, в поход! В ногу!

Эта была чудесная работа, которая началась после получения «орудий производства». От вокзала по полю бегали инженеры, натягивая шнур, а десятники по линии расставляли пленных и приказывали им рыть насыпь. Но едва принимались за работу, как инженеры, ругаясь, протягивали шнур в другом направлении, и десятники вели пленных в другое место.

— Ну, скорей, вот здесь начинай рыть. Что же ты, не видишь, что начальство отыскало лучшую дорогу?

— Я им не работник. Пойду посмотреть, что делается на вокзале, — сказал Горжин, втыкая лопату в землю.

Приблизительно через час он вернулся и попросил пискуна и Швейка следовать за ним. Они незаметно исчезли в то время, когда другие рубили в лесу берёзы, и направились к вокзалу. За вокзалом Горжин показал на большой стан-палатку.

— Что это — цирк? — спросил Швейк.

— Кое-что получше, — улыбнулся Горжин, — это наш новый питательный пункт.

И он уверенным шагом направился в палатку. Он остановился у окошка, где в кожаной тужурке сидела сестра милосердия, которой он протянул руку. Та улыбнулась и подала ему три миски. Затем стоявший в углу бородач налил им густой лапши с нарубленным мясом и показал на столы. Они принялись есть. Затем Горжин снова направился к окошечку и принёс девять кусков сахару.

— Мы побудем здесь. Работа не заяц, в лес не убежит.

Так они просидели до самого вечера, а когда уже начинало темнеть, пришли к работавшим товарищам; в это время на лошади подъехал Баранов.

— Эй, эй, ребята, кухня приехала. Завтра щи получите!

Дорога прямо росла. Сотни крестьян из окрестных деревень, согнанных полицией, возили песок для насыпей. Насыпь проводилась прямой, ровной линией, длиной в два километра, без каналов, и на поверхности сейчас же закапывали шпалы и прокладывали колею. Инженеры исчезли, а через четырнадцать дней все увидели другую роту, прокладывавшую дорогу по направлению к ним.

Затем начались дожди, снег исчез. На полях образовались озера. Возле насыпей скопилась вода в огромном количестве.