Приключения бравого солдата Швейка в русском плену

— …достаточно находится витаминов, белковых веществ и углеводов, необходимых для питания тела, — продолжал доктор, держа перед собой хлеб, словно размышляющий Гамлет — череп. — Милостивые государи и государыни! Нашей медицинской наукой абсолютно точно выяснено, что для питания человека в течение двадцати четырех часов вполне достаточно восемьдесят граммов белков, сто граммов жира, триста граммов углеводов. Весьма занятно, что для поддержания силы человека вполне достаточен и хлеб, в котором находится около половины, вернее, сорок пять процентов сосновых опилок. Такой хлеб завели в Германии, и если до нас дойдёт голос науки и на него обратят соответствующее внимание наши власть имущие, то наша победа обеспечена, так как богатства сосновых лесов в России и Сибири неисчерпаемы, и пропитание населения, таким образом, будет обеспечено на долгие годы.

Доктор кончил свою речь, подавая хлеб Швейку. Тот взял его и, беря под козырёк, вежливо улыбнулся:

— Осмеливаюсь заметить, что это так. Ведь, собственно, никто не знает, отчего можно потолстеть. Вот я, господин доктор и господин полковник, знал одного Любинку из Водерад. У него был мальчик Ферда, ему было около пяти лет, и вот этот мальчик одно время ничего не ел, а сам так и цвёл, такой был здоровый! Он все время вертелся возле будки, где жила сука, а у той были щенята. И вот раз жена Любинки варит себе ромашку — у неё часто пучило живот — и говорит: «Старик, дай мне сахару, мне вставать не хочется, а то отвар у меня очень горький». А этот Ферда услышал слова матери и говорит: «Маменька, если бы ты пошла пососать нашу суку, у неё молоко такое сладкое!»

Швейк победоносно посмотрел на свою благородную аудиторию, которая в его речи понимала только то, что речь идёт о молоке. Чувствуя себя гордым оттого, что может подтвердить научную теорию о питании людей, он продолжал сладким голосом:

— Или как вот пан Маршалек из Яновиц, который хотел построить у себя ферму для разводки поросят. Он был образованным человеком, окончил агрономическую академию и говорил, что в наше время без науки — никуда. Он, например, глядя, как поросята жрут молоко, кашу и картошку, говорил: «В этой болтушке питательных веществ ровно столько, сколько их находится в половине яйца; на что же нам жечь дрова, носить воду, если мы все это можем дать, так сказать, в виде экстракта?» И вот он стал этим поросятам варить яйца: половину яйца всмятку для поросёнка и целое крутое яйцо для старых свиней. И результаты оказались прекрасными: поросята подохли, свиньи с голоду выбили в хлеве двери и разрыли у него весь огород.

Взгляд Клагена прямо-таки ласкал Швейка, графиня дала ему ещё три рубля, а затем, заметив позументы на рукавах блузы Марека, нерешительно сказала:

— Зи, эйн яригер, вольноопределяющийся, я фам до сих пор ничего не дала? Фозьмите, прошу фас. — Она отделила от пачки две трехрублевки и подала ему их.

Но Марек не протянул руки, а пискун, сидевший за ним, яростно зашипел:

— Не бери, не бери! Пускай сожрут в Австрии, пускай они ими подавятся!

Марек, преодолевая гнев, смотрел в землю. Баронесса, заинтересованная тем, что между пленными находится интеллигент, который ведёт себя независимо и гордо, вынула из своей сумки десятирублевку и, подавая её с самой сладкой, самой обворожительной улыбкой, сказала:

— И от меня возьмите! Это не дар, это просто благодарность! Вы давно заслужили большего. Верьте: как только вернётесь, вас наградит отечество. По всему фронту мы выгнали врага за границы.

— За границы? За какие границы? — как во сне зашептал Марек.

Но улыбка баронессы была слишком переслащена:

— Ну да, за границы, юбер дер гренце.

— Какие границы? — внезапно вскричал Марек, вырывая из её рук деньги. — Что за границы? — повторял он, — нет никаких границ! Я собственными глазами это видел, когда лежал возле пограничного столба, я лежал в Австрии, а передо мной была Россия. Два государства здесь сливались, и пространство между ними было отделено границей. И передо мной вылез из австрийской почвы дождевой червь и через пять сантиметров зарылся головой снова в землю. Половина червя находилась в Австрии, а половина в России. Для человека граница, а для дождевых червей границы нет?! Для зайцев тоже нет границы, для жаворонков все поля одинаковы, и только люди на земле отгородились заборами и границами! Границы! Нет границ — это обман, вы их выдумали! Существует только единый прекрасный мир!

Марек смял кредитки и бросил их в лицо старой графине. Весь штаб побледнел, все были поражены, и только пискун закричал:

— Браво!

Первым очнулся полковник Клаген. Он крикнул фельдфебелю:

— Солдаты, сюда! — А когда они прибежали с ружьями, приказал, указывая на Марека: — Арестовать! Завтра под конвоем привести ко мне!

Из барака миссия вышла очень сконфуженной. На дворе баронесса показала на большой плакат, прибитый у двери, где союз чешских организаций в России призывал пленных вступать в чешские дружины и поднять оружие на борьбу с Австрией, а старая графиня с горечью сказала полковнику: