Приключения Букварева, обыкновенного инженера и человека

Поднимаясь по лестнице своего подъезда, Букварев беспокойно подумал, что ведет себя, пожалуй, фальшиво. Уж коли он так крепко влюбился едва ли не с первого взгляда, ему надо было не отходить от Нади, вздыхать под ее окном, добиваться вечернего свидания, идти с ней в кино, в ресторан, вообще предпринимать что-то подобное. Ему и хотелось так провести вечер, а может, и всю ночь бродить с Надей по городу, сидеть в тихом парке, полном опавшей листвы… Достаточно искушенный в житейских делах, он понимал, что поведи он себя так — легче было бы рассеять все Надины сомнения, заставить ее забыть своего Юрочку и полностью довериться Буквареву, думать только о Буквареве. Тогда бы она могла и полюбить его по-настоящему, а не «как папу». А что желаннее этого было сейчас для Букварева! Но Надя его попросила, и он подчинился, разогнал компанию, пошел домой, где ничего радостного его, конечно, не ждало. Зато он теперь был уверен, что Губину уже ничего не добиться от Нади, что Губин сам понял это и вовсе не в претензиях к Буквареву. Губин на подобные дела смотрит легко: получилось — ладно, не получилось — тоже не беда.

Да и самому Буквареву надо побыть одному, разобраться в своих чувствах и во всем, что натворил он за день, а заодно поразмыслить и о днях грядущих.

Думать ему надо бы трезво, но получалось совсем иначе. Еще по дороге к дому у него созрел едва ли не фантастический план действий на ближайшее будущее. Как истинный технократ, он разбил этот план на разделы и параграфы, которые формулировались примерно так:

1. Добиться, чтобы Надя полюбила его. Для этого:

— как можно чаще встречаться;

— встречи и свидания должны быть интересными и увлекательными для Нади, чтобы она долго помнила о них, ждала их, стремилась к ним;

— рассказать Наде о своем служебном положении, об успехах, ввести ее в круг своих технических идей, чтобы она, как многие другие, убедилась в его незаурядности;

— давать полезные советы по ее работе;

— делать мелкие, недорогие, но неожиданные и приятные подарки.

2. Подготовиться и рассказать Наде все о своей семье и сразу же о своих намерениях:

— развестись с женой;

— разменять большую квартиру Букваревых на две;

— в одну из квартир поселить Любу с Ленкой, в другую вселиться Буквареву, Наде и Генашке.

Был и третий раздел этого плана: предложить Наде уехать вместе с ним в другой город. Но этот раздел был как бы запасным, и детали его Букварев не разрабатывал. Он пока что мысленно перебирал параграфы первых разделов, опасаясь, не упустил ли что-нибудь важное. Получалось, что предусмотрено вроде бы все, и Букварев со вздохом признался себе, что разрушать семью ему будет тяжело. Все же Люба — очень хорошая мать. Не случайно любил он ее много лет. И каково ей будет пережить все то, что намечает он?! Как отнесется ко всему этому Генашка? Трудно сказать. Ясно только, что для всех это будет огромное горе, душевная травма на всю жизнь. Свет померкнет у них в глазах. Или не так уж это страшно? Разводятся же другие. И немало. И тут ничего не поделаешь. Так складываются обстоятельства, которые сильнее людей. Такова жизнь.

Букварев десятки раз мысленно спрашивал себя, действительно ли влюбился он в Надю? И ответ был один: да, и от этого никуда не денешься. Ему даже как-то нравилось сознавать, что он любит. Влюбленность бодрила и веселила его. Он нисколько не сомневался, что Надя, такая чуткая, умная и добрая, обязательно полюбит Генашку и будет заботиться о нем не меньше Любы. И Генашка полюбит новую маму. Ему казалось, что для Нади будет даже лучше получить сразу такого большого сына: не надо ей будет переживать тревожные месяцы беременности, страх перед неминуемой болью, не будет у нее бессонных ночей и бесчисленных пеленок, требующих ежедневной стирки. Она получит сразу шестилетнего прекрасного мальчишку, человека почти самостоятельного!

Домой Букварев заявился в самом радужном настроении, даже напевал что-то. Люба встретила его в прихожей, но близко не подошла. Она поглядела на его пустую корзину, на его праздничное лицо, улыбнулась и сказала необидно:

— С таким грибником без забот.

— Зато отдохнул на славу! — задорно отозвался Букварев.

— И аппетит, наверное, нагулял, — сказала Люба и пошла на кухню.

— Нагулял, — подтвердил Букварев.

Одного Генашку, казалось, не устраивало, что отец опять явился без добычи.

— Папа, ты или не умеешь собирать грибы или обманываешь нас, — набычившись, хмуро проговорил он. — Другие приезжают с грибами.

— И у других, должно быть, не густо. Мало нынче грибов. В иных местах и совсем нет. Мы как раз в этакое место и попали. Такой уж выпал год, неурожайный. Так что не надо унывать, Генашечка. Никто тут не виноват, — утешающе говорил Букварев. Его больно кольнуло подозрение сына насчет обмана, но спрашивать об этом было страшновато. Бог весть куда мог завести такой разговор. Но Букварев ничем не выдал своей тревоги, чтобы не расстраивался Генашка еще больше, забыл о недобром своем предположении.

— А папа моего товарища сегодня привез почти полную корзину, — упрямо продолжал Генашка.