Приключения Букварева, обыкновенного инженера и человека

— Старик! — раздался рядом с ним радостный голос Губина. — Я тебя уж минут двадцать разыскиваю. Домой тебе звонил, наврал Любке, что вызывают нас с тобой срочно на службу. Ведь бывало такое и в выходные. А дело в том, что договорился я с девчатами. Они ждут нас в гости, настрого мне наказали, чтобы без тебя не приходил. Я им еще раз намолол, что ты большой начальник и многое можешь. На тебя спрос.

Букварев обрадовался другу и не скрывал этого, но что-то его удерживало, и он проговорил:

— Неловко как-то… Вахтерши нас там обсмотрят с ног до головы. Документы спросят, к кому пришли… Начальству могут о нас донести. Вот и сплетня по всему городу!..

— Волков бояться — в лес не ходить. Вчера-то мы ездили! И тут не страшней. Я договорился с Аркой. Она сказала вахтершам, что к ней сегодня придут двое профсоюзных активистов с проверкой мероприятий на выходной и с разговором по работе. Нам остается только представиться этими проверяющими — и сиди хоть до полночи, проверяй! — ликовал Губин.

— Это еще куда ни шло. Но и то… Я бы пошел без звука, да скребет что-то на душе. Как бы все это плохо не кончилось, — выкладывал свои сомнения Букварев.

— Хлебнуть тебе надо для храбрости, вот что. Время еще есть.

Губин привел другу столько убедительных доводов, наобещал ему таких удовольствий от встречи с вчерашними дамами, что Букварев, хоть и сомневался, послушно шел за ним к пристанскому ресторану-поплавку, который перед концом навигации спешил распродать остатки своих припасов.

— Ну, старик, готовься к бою! — предвкушая близкую радость, провозгласил Губин. — Сбрось с себя хоть на выходные монашеский обет. Они, брат, обе хороши. И симпатии у нас уже наметились вполне определенно. За успех!

Букварев криво улыбнулся и нехотя выпил, но почувствовал, что водка на него не действует: настроение лучше не стало и смелости не прибавилось. Вот один на один с Надей он бы встретился с великой радостью, хотя еще и не придумал, что ей в этот раз говорить. А так?.. Опять слушать пошлости Губина и видеть пустые глаза Арки? И все это рядом с Надей? Бр-р!

— Кончай ты киснуть! Ну, придем, посидим, поболтаем; может, и еще что-нибудь у нас выгорит. Разве это преступление? Это самое обычное человеческое общение, необходимое всем. Ты же примерно знаешь, сколько было у меня таких общений и приключений. И ни об одном не жалею. Так должно быть у любого нормального мужика. На то и жизнь нам дана, чтобы сполна пользоваться ею. А для таких экземпляров, каким выглядишь сейчас ты, у бойких баб есть весьма обидное прозвище — квасник. Иначе говоря, ушат с кислым солодом.

— Я тоже мечтаю использовать отпущенный судьбой срок жизни сполна. Только не по-твоему, — возразил Букварев. — У меня всегда это получалось чисто и серьезно.

— Ха-ха! Насмотрелся я вчера на это!

— Плохо глядел. Но и сегодня то же увидишь.

— Так что же мы сидим без толку? Пошли!

И друзья пошли. С мечтательной улыбкой шел Губин, хмурился и вздыхал Букварев. Остановились у последнего на пути к общежитию магазина.

— Купим бутылочку? — предложил Губин. — Или не стоит? Арка сказала, что у них все будет. Но нам ихнего вдруг да не хватит! Так уж чем из-за стола мимо вахтерши бегать — лучше сейчас запастись.

И друзья купили не одну, а две бутылки.

Через пять минут они уже снимали плащи и шляпы в тесной комнате общежития и озирались по сторонам. Львиную долю этой жилплощади занимали две койки стерильной белизны, придвинутые к противоположным стенам, и обшарпанный фанерный шкаф, предназначенный, видимо, для белья. В переднем углу стояли квадратный стол с яркой клеенкой и три видавших виды стула. Со стены верещал казенный радиодинамик. Подоконник единственного, шириной во всю стену окна был уставлен банками со съестным и баночками с парфюмерией. Плохо замазанные рваные трещины, островки отлетевшей краски на двери наводили на мысль, что сюда, возможно, ломился кто-то, обладавший чугунными кулаками.

Пришли друзья рановато. Дамы были еще не готовы принимать гостей, хотя встретили их радостными возгласами. Они поживее стали передвигаться по комнате, обе в коротких стареньких халатах, застегнутых не на все пуговицы, обе с бигудями в волосах. Букварев ожидал увидеть здесь совсем не это, и вид растрепанной Нади неприятно поразил его. Ему даже вспомнились слова одного ядовитого писателя о том, что женщины по утрам выглядят совсем не так, как вечером. Бесконечно симпатичной и милой была вчера Надя в глухо повязанном платке, а сегодня оказалось, что лоб у нее несоразмерно велик, и на нем посередине, там, где начинался пробор, желтел нарывчик. И коленки толстоваты и красны… Но не было заметно, чтобы это хоть чуточку смущало Надю.

— Видишь, у меня после вчерашнего прыщик. Продуло. То у костра жарища, то ветер в машине, — просто сказала она Буквареву, подойдя к нему так близко, что он увидел прямо перед собой острую складочку между ее грудями, прикрытыми халатиком. Букварев заморгал, и лоб у него вспотел, но он ни на шаг не мог отстраниться, так было тесно. Надя что-то поняла и запахнулась поплотнее. Губин улыбался всем и потирал руки.