Приключения Букварева, обыкновенного инженера и человека

«…удивлены сумасбродством… при твоем-то положении, в твоем возрасте… Скворцов обещал, я ему и на службу, и на квартиру барабанил по телефону, но сроков не назвал… просил позвонить через пару дней, буду его стимулировать… Заметкин согласен, но несет чушь и говорит, что ты идешь по неверному пути какого-то начальника Нечаева… Губин».

ГРАЧЕВ ДЕЛАЕТ ВИЗИТЫ

Грачев приехал на работу как всегда на час раньше положенного. Хоть и натрясло его прошлым вечером в дороге, и спал он в эту ночь мало, но по давнишней привычке проснулся в шесть утра, когда в приглушенном с вечера динамике раздались позывные кремлевских курантов. «От гимна до гимна на ногах», — вспомнил он выражение одного из рабочих и усмехнулся. Он любил, чтобы радио в квартире не выключалось, и краем уха слушал все подряд, что, впрочем, не мешало ему думать и заниматься своими делами.

Он считал, что радио в любую минуту могло сообщить важные новости, считал с того дня, когда на страну обрушилась неслыханная по тяжести война, которую прошел он с боями и ранениями тоже от «гимна до гимна». А теперь Грачева равно интересовали и международные события, и местные. «Руководителю надо быть в курсе всего», — внушал он себе в минуты усталости и слушал радио по утрам и вечерам.

В это утро динамик преподнес Грачеву прямо-таки подарок. В выпуске городских новостей он услышал знакомый голос Воробьихинского и навострил уши.

Директор проектного института перечислял перед микрофоном проценты выполнения планов, сыпал замысловатыми техническими терминами, распространялся о перспективах города и о возрастающей в этой связи роли проектировщиков. Без тени смущения Воробьихинский уверял радиослушателей, что проекты, разрабатываемые его институтом, стали больше отвечать требованиям времени, в них полнее учитывается использование местных ресурсов, а сроки исполнения заказов намного сокращены. В качестве примера он назвал объединение Грачева, которому-де вовремя сделаны и сверхплановые разработки. Под конец Воробьихинский заверил слушателей, что свою годовую программу коллектив института завершает в ближайшие дни.

Это и сердило и забавляло Грачева. Наверное, поэтому он на время забыл о десятках других неотложных дел и помнил только о сопках, о Буквареве и Воробьихинском. Вспомнил и о письмах.

«Отступать мне некуда. Поэтому лучше наступать. Запру свою гордость в портфель и поеду по адресатам», — решил он, подумав, что ему надо хоть мельком познакомиться с семьей Букварева, с каким-то Заметкиным и получше раскусить Губина, а заодно полюбоваться на Воробьихинского, когда тот будет читать заявления Букварева.

По адресам он отправился часов в десять, когда развязался с самыми срочными вопросами. Для начала заглянул на квартиру Букварева. Ему открыла Люба. Грачев поздоровался и наметанным стариковским глазом тотчас определил, что живут эти интеллигенты не шикарно, а значит, честно. Понравилась ему и жена Букварева своей простотой и безыскусственностью. «Эта не взбунтуется, что я отобрал у нее на время мужа», — подумал он и без лишних слов передал Любе письмо.

Люба принялась читать. И такие перемены происходили на ее лице, что Грачев встревожился и кое-что добавил от себя.

— Мы с ним вчера после обеда расстались, — мягко заговорил он. — Здоров Василий Иванович и рвется в бой. Но ему придется побыть там немного дольше, чем он думал.

— Спасибо, — ответила Люба, стараясь быть спокойной и приветливой. — Я это предполагала.

— Ну и отлично! — бодро продолжал Грачев. — Практическая работа инженеру-проектировщику ой как на пользу! Если сейчас он у вас серебряный, то будет золотой. Кстати, может быть, вам в чем-то помочь? Вы ведь одна с ребятишками…

— Что вы! — вспыхнула Люба. — Ничего не надо. Они у меня уже большие.

— Я как товарищ и теперешний соратник вашего мужа.

— Нет, нет, — отбивалась Люба.

— Не стесняйтесь, если что. Вот мой телефон, — проговорил Грачев, вырывая листок из блокнота, сделал на прощание «козу» улыбавшемуся Генашке и учтиво раскланялся в полной уверенности, что тылы у Букварева надежные.

Разговор с Заметкиным был короче.

— Зовет, бродяга! — вскрикнул Заметкин, пробежав глазами письмо, и спросил Грачева. — А вы кто?

Грачев назвался.

— Я и так вас узнал, — расцвел Заметкин. — Считаете, что он один не выдюжит? Он же двужильный!

— Он сам вас просит, — деликатно напомнил Грачев.

— Придется ехать, — как о давно решенном, сказал Заметкин. — Если Букварь бьет челом, значит, надо. Его нельзя не выручить. Он наш. Да и мне любопытно. Тряхну стариной с вашего разрешения!