Приключения Буратино (тетралогия)

– Мне нужно идти. И ты иди спать, но помни: реальная жизнь может и должна быть гораздо интересней самых замечательных снов. Что-то мне подсказывает, что мы не в последний раз видимся. Когда тебя вновь одолеет бессонница, набери меня, – она навела свой третий глаз старой модели, выглядевший как знак касты на лбу у индийской женщины, на его, современный и практически незаметный. Устройства синхронно пикнули, подтверждая обмен контактами. – Я тебя с нашими познакомлю, ну и покажу, как мы живём. Может, тебе у нас понравится больше, чем в твоём гробу. Вас лишили воли, но не выбора. Иногда это гораздо надёжнее, чтобы держать в узде. Торчать, как наркоман, на гипносне – вовсе не единственный выход в жизни.

Она порылась в своей котомке и протянула на ладони две золотые пчёлки, точь-в-точь такие же, как те, которые забрали панкстеры.

– Держи. Подарок.

– Но откуда они у тебя?

– Я же говорила, что у меня не всегда было имя. Забирай, они мне не нужны.

Саркофаг диагностировал у 32/08 поднадкостничный перелом двух рёбер, ушиб мягких тканей головы, лёгкое сотрясение мозга и гематому в правой почке и сообщил своему жильцу, что сеанс лечебного гипносна продлится двадцать шесть часов четырнадцать минут. 32/08 жадно втянул ноздрями такой знакомый запах усыпляющего газа и отправился во «Время ведьм».

12. Cон VI .

Баронет Вентер налегке, в походной одежде, возвращался в Альбрук после затянувшейся на пять дней инспекции своей новой вотчины. При каждом шаге коня мошна на его поясе мелодично побрякивала. И не так, как в бытность его бедным рыцарем – медью и серебром, а в основном золотом, издавая при этом другой, как будто более благородный звук.

Дорога была живописной, но долгой. Его единственный попутчик, оруженосец Вольдемар – тот самый любитель нести сторожевую службу в компании гражданских лиц женского пола, изо всех сил пытался развлечь баронета беседой.

– Сэр, – выговорил он как будто через силу, – а можно, я спрошу вас кое о чём? Только пообещайте не сердиться.

– Послушай, друг Вольдемар, – Закари почувствовал его напряжение, – мы сейчас вдвоём, называй меня по имени и на «ты», пожалуйста. Не надо этих «сэров». Спрашивай.

– Хорошо. Так как ты считаешь, друг Закари, почему одним всё, а другим ничего?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну вот возьми себя и меня. Я и сильнее тебя, и красивее. Бабы меня любят, а удача – нет. Ты меньше меня на службе у герцога, а уже баронет, а я всё ещё ратник. Где справедливость?

– И ты туда же. Завидуешь…

– Нет, правда! Может, ты душу дьяволу продал? Как же иначе, чтобы так везло? Или ведьма какая тебе помогает?

– Ты, может, и самый сильный, и самый красивый, однако точно не самый умный, – отмахнулся баронет.

– Нет, ты скажи, помогает?

– Да никто мне не помогает! – начал раздражаться Закари.

– В наше время, говорят, надо ведьму себе найти, она и поможет. У меня каких только ведьм не было, а толку… до оруженосца вон дослужился, – горько усмехнулся Вольдемар. – А ты вон между тем даже с бабами-то не очень по сравнению со мной…

Закари даже коня остановил, перекрыв Вольдемару дорогу. Они ехали по густому лесу, тропинка была узкой – не объедешь.

– Это с чего ты взял?

– Да мало, что ли, думаешь, баб общих у нас с тобой было? Ты вон пол-Альбрука, наверное, перелапал, а я почитай – всех. Так вот я про тебя много интересного узнал, – ратник подмигнул баронету.

– И что же?

– Говорят, торопыга ты, и только о себе думаешь. Со мной женщине куда веселее.

– Эти шлюхи всем так говорят, кто у них последний.

– Всем, да не всем. Тебе вот герцогиня, например, про меня такое рассказывала? А мы ведь с ней знатно покувыркались в своё время, во всех укромных местах замка: и в винном погребе, и даже в пыточной.

«Вот почему на пыточном ложе, когда я привёл туда Одноглазого, не было пыли», – понял Закари.

– С чего бы я её про бывшие интриги расспрашивал? Я ж не больной, как ты.

Он отвернулся и тронул коня.

«Но откуда мерзавец знает про нашу связь с герцогиней? Ах, да. Её служанка. Это же она навещала его на посту в башне. А я ещё, идиот, поцелуй через неё передавал. Гадость какая…» – размышляя, Закари высматривал какую-нибудь полянку. Как назло, долго ничего не попадалось.

Вольдемар тем временем подначивал его слащавым голосом:

– Ну ты чего, друг Закари? Обиделся, что ли? Зря. Я же правду сказал, а на правду не обижаются.

Наконец деревья расступились, и они оказались на небольшой прогалине. Закари спешился и привязал коня за уздечку к толстой ветке.

– А ну слезай!

Ратник с улыбкой спрыгнул с коня, как будто только этого и ждал.

– Поединок?

– Для поединка ты рылом не вышел, – отвечал баронет. – На кулаках драться будем.

Он снял пояс с ножнами и повесил на другую ветку.

– Как скажешь, – Вольдемар сбросил свой меч прямо на землю и звонко ударил кулаком правой о ладонь левой. – Только я тебя, баронет, жалеть не буду, не надейся.

Он был на полголовы выше и раза в полтора тяжелее, поэтому заранее полагал себя победителем.